Династия. Белая Кость - стр. 48
– Белая кость, пурпурная кровь, золотые крылья.
– Где ты это слышал?
– Вытащите меня отсюда, я вам всё расскажу.
– Спрашиваю последний раз. – В голосе Лейзы звучали металлические нотки. – Где ты это слышал?
Клетка заходила ходуном.
– Пожалуйста! Я умираю! Пожалуйста!
– Уходим, – произнесла Лейза и пошла прочь.
– Королева Эльва… Это она говорила.
Лейза застыла на месте и уставилась себе под ноги.
– Эти слова из стихотворения, – вымолвил заключённый, задыхаясь. – Королева иногда читала его вслух, а потом повторяла: «Белая кость, пурпурная кровь, золотые крылья». И плакала.
– Что это значит? – тихо спросил Рэн.
– Стихотворение твоего отца, – ответила Лейза и вернулась к клетке. – Ты был лично знаком с королевой?
– Я… лично… да. Очень лично и очень… близко.
Придя в замешательство, Рэн прочистил горло. До Дизарны доходили слухи о распущенности королевы. В то, что старуху облизывают мальчики, верилось с трудом. Оказывается, это правда.
– Она мне подарила сапоги. И камзол с соболиным воротником. И кинжал. Ещё подарила серебряный кубок. И бархатный жакет. У меня всё забрали. Сказали, что я это украл, и посадили сюда.
Лейза предприняла последнюю попытку уличить юношу во лжи:
– Это стихотворение она прочла в книге?
– Нет. Оно написано на листочке. Королева хранила его в тайнике.
– Где?
– Я и так много сказал, – донеслось из клетки. – Вытащите меня. Вы обещали!
Лейза посмотрела на Айвиля. Тот отрицательно покачал головой. Лейза приподнялась на носки, положила руки ему на плечи и прошептала, касаясь губами его уха:
– Он мне нужен. В долгу не останусь.
– Вы его получите, – заверил Айвиль. – Но не сейчас.
Лейза развернулась и направилась к холму.
– Это нечестно! – крикнул юноша, тряся клетку. – Вы мне обещали! Это нечестно! Ваша светлость! Миледи! Вернитесь!
Путники взошли на гребень холма, поднялись в сёдла и продолжили путь.
Стемнело. Поле Живых Мертвецов осталось позади. К дороге вплотную подступил лес. Выродки зажгли факелы. Рэн ехал рядом с матерью, тайком бросая на неё взгляды. Она никогда не говорила о тяге отца к сочинительству. Молчала и сейчас. Почему какое-то стихотворение взволновало её настолько, что она забыла об осторожности? Ведь на том поле собрались люди отнюдь не довольные своей жизнью. Воины искрошили бы их в куски. Напрасные и невинные жертвы сейчас никому не нужны.
– Прошение о помиловании, – проговорил Айвиль, держась возле Лейзы.
Она кивнула и обратилась к Рэну:
– Когда твоего отца заточили в Башню Изменников, ему разрешили написать прошение о помиловании. Он написал стихотворение.