Девушка из разноцветных яблок - стр. 16
Внешне он напоминал уменьшенную копию пародиста Иванова, который вел телепередачу и издевался над чужими стихами.
Передача была популярна, и учителя тут же прозвали Вокругсмеха.
Вокругсмеха преподавал у нас недолго, заменяя ушедшую в декрет любимую учительницу литературы Анну Абрамовну.
С ней мы могли рассуждать, разбирать произведения по-своему, высказывать мысли. Я очень увлекся этим.
Мы проходили «Горе от ума» и как раз про эту пьесу я, казалось, придумал интересную, не соответствующую школьному учебнику версию. Дело в том, что…
Но Анна Абрамовна неожиданно ушла в декрет.
То есть этого можно было ожидать, глядя на ее все увеличивающийся живот. Но я все равно был обескуражен и расстроен. Каков-то будет новый учитель? И можно ли будет ему рассказать мою идею?
Разочарование меня постигло сразу. Вместо стремительной, живой и острой на язык Анны Абрамовны предстал перед нами измазанный мелом карлик – Вокругсмеха.
– Сегодня мы будем изучать параграф… – Он полистал учебник. – Параграф…
– В учебнике нет параграфов, – крикнул кто-то с задних рядов. – Это ж не физика.
– И задач тоже нет, – сказали откуда-то справа, – это не Рымкевич.
Класс заржал. Задачник Рымкевича был пыткой для многих.
– Тише, тише, – сказал Вокругсмеха. – Тема: «Образ Чацкого». В плане его соответствия передовой мысли того времени…
После этого Вокругсмеха понес все, что обычно говорят по теме. Словно бы он хорошо выучил нужный несуществующий параграф. В классе заскучали.
– На каком месяце Анна Абрамовна была? – прошептала красавица Нонна Джиоева, моя соседка по парте.
– В смысле? – не понял Вася Шведов. – Ааа! Кто ж ее знает.
И обратился ко мне доверительно:
– Вот кого бы я отбуцкал, так это Рымкевича. Попадись он мне. Прям его же задачником и по башке.
– Тише! Тише! – Вокругсмеха остановил урок и посмотрел на нас сквозь очки. – Вам что-то непонятно? Есть вопросы?
«Ну наконец-то, – подумал я. – Наступил мой звездный час».
– Да! У меня вопрос, – поднялся и даже сделал полшага в проход между партами. – Вот вы говорите, что Чацкий – образ декабриста. Предвестник дворянского революционного движения, так?
– Так, – кивнул Вокругсмеха. Видно было, что он растерян.
– А я думаю иначе. Какой же он декабрист, если так глупо вступает в препирательство с теми, кто легко может донести на него. В частности, с Молчалиным и Фамусовым. У декабристов было Тайное общество. Конспирация! А это просто болтун! Пушкин сказал: Чацкий, конечно, дурак, но Грибоедов очень умен…
Я почувствовал, что класс замер. Покосился на Нонну. Она улыбалась.