Размер шрифта
-
+

Девочка из Морбакки: Записки ребенка. Дневник Сельмы Оттилии Ловисы Лагерлёф - стр. 8

– Но, Анна, – говорит маменька, – ты же знаешь, папенька не велел вам слушать сектантов.

– Да, вдобавок, маменька, это был Паулус из Сандарне, а он, как известно, из них самый опасный.

– Но, дитя мое, – говорит маменька, – ты что же, осталась оттого, что он опасный?

– Пока он не начал собрание, мы знать не знали, что у них там будет толкование Библии, – объясняет Анна, – и я подумала, что, если мы тотчас уйдем, он разозлится на нас и явится в Морбакку воровать.

– Да что же такое болтает эта девочка? – ворчит папенька, переставая качаться. – Неужто ума решилась?

В ту же минуту я вижу, как Алина Лаурелль, совершенно пунцовая, стискивает зубы и наклоняется пониже к пасьянсу, чтобы никто не заметил, что она едва сдерживает смех. А вот тетушка Ловиса, сидящая в углу дивана, откидывается назад и хохочет, даже за бока хватается от смеха.

– Вот видишь, Густав, – говорит маменька, и по голосу слышно, что ее тоже разбирает смех, – как оно бывает, оттого что ты вечно все преувеличиваешь. – Затем она опять обращается к Анне: – Кто тебе сказал, что Паулус из Сандарне ворует?

– Так ведь папенька говорил, что он мошенник еще похуже Лассе-Майи[5], – отвечает Анна, – и место ему в остроге.

Тут мы с Эммой Лаурелль тоже начинаем смеяться, мы-то всегда понимали, папенька просто имел в виду, что странствующие проповедники и священники-сектанты ничуть не лучше арестантов. Нам в голову не приходило, что Анна, такая разумница в свои двенадцать лет, поймет эти слова буквально.

Все вокруг смеются, и Анна мало-помалу, конечно, начинает смекать, что сделала какую-то глупость, верхняя губа у нее дрожит, она на грани слез.

Однако тут папенька встает, забирает у нее почтовую сумку.

– Ну-ну, все в порядке, Анна, – говорит он. – Ты хорошая девочка. Не обращай внимания на этих хохотушек, видишь ли, правы-то все равно мы с тобой. А теперь возьми-ка с собой Эмму и Сельму, подите разденьтесь и переобуйтесь! А потом можете попросить у тетушки сиропу и миндаля, сварите себе домашних конфет, вам ведь полагается небольшое вознаграждение, раз вы так долго ждали почту.

Обет

Ничего нет замечательнее папенькина возвращения домой.

Уехал он на следующий день после того, как мы угодили на толкование Библии, и до сих пор не возвращался. Когда папеньки нет дома, мы изнываем от скуки. За обедом никто не разговаривает, вечерами после ужина никто с нами не играет. Нянька Майя говорит, он разъезжает по округе и собирает налоги, и, по ее словам, отсутствует он всего несколько недель. Однако с тех пор, как нянька Майя, стоя на лестнице в конюшне постоялого двора, любезничала с Ларсом Нюлундом, мы ей не верим, нам кажется, папеньки нет уже который месяц.

Страница 8