Детство - стр. 29
– Все, малыш!
– Я опять прошу:
– Хорошая песня, дедушка, спойте еще.
– Все! – говорит дед. – Потом опять задумывается, а минуту спустя продолжает: – Однажды бежит Лиса, добычу вынюхивает, а навстречу ей Павлин, хвост распустил. Лиса и говорит: «О, Павлин! Слыхала я, ты пляшешь чудо как хорошо. Спляши же, порадуй меня». Павлин еще пуще распустил хвост и пошел плясать. А Лиса смотрела, смотрела, облизывалась – проголодалась очень, – да как схватит его. Павлин видит, Лиса недоброе задумала и говорит: «О, Лиса! Что ты делаешь?» А Лиса ему: «Я, говорит, проголодалась очень, хочу тебя съесть!» Павлин говорит: «Ладно, ешь, только прежде ты должна молитву прочесть». Лиса забормотала что-то про себя, подняла передние лапы и только успела сказать: «Омин велик аллах!», как Павлин – «Фрр!» и улетел от Лисы, из-под самого носа… Все, конец! Старость, сгинуть ей, добра от нее мало. Сил нет, все время ко сну клонит… – Помолчав минуту, дед качает головой: – А все же немало мною порыскано по свету. По степям, по пустыням на верблюдах немало поезжено…
– Дедушка, расскажите еще! – прошу я, поглаживая деду бороду.
– Хватит, сынок, Если придет что на память, завтра-послезавтра расскажу, – говорит дед, лаская меня сухой морщинистой рукой.
Я обнимаю его колени, заглядываю в мудрые, задумчивые глаза. Соглашаюсь:
– Ладно, дедушка, завтра.
Дед тихонько опускает отяжелевшие веки и погружается в долгую думу.
Приходит весна. Урюковые деревья, персики, вишни, сливы, доверившись теплу, одно за другим торжественно облачаются в легкие светлые одежды. Чарующая прелесть цветов, нежная зелень листьев вызывают чувство восторга, душевного подъема.
Местом наших игр теперь становятся крыши. А помощником и соучастником наших ребячьих забав – весенний ветер. Все ребята увлекаются бумажными змеями. Мечтой, заветным желанием каждого становится «курок». Курок – это большущий змей, сделанный из плотной разноцветной бумаги. Бывали куроки, которые могли нести под собой зажженный фонарь. Мне самому доводилось видеть такие. Лучшими мастерами по курокам были Махкам и Мумин. Темной ночью их змеи гудели на ветру с мерцающими, как звезды, фонарями.
Я тоже не отстаю от товарищей, мастерю маленького змея. Долго вожусь с ним, но в конце концов запускаю, пробежав от одного края крыши до другого.
Погода стоит мягкая. Дует ласковый весенний ветерок. Величаво плавает в небе солнце… Крыши, особенно старые, глиняная заливка которых не была обновлена прошлой осенью, поросли нежной травкой. А в траве огнем горят алые маки…
Внизу вдоль узкой улочки, поблескивая на солнце, тянутся длинные полосы шелковой основы. Когда-то ткачи нашего квартала выпускали бязь. Многие из них вынуждены были бросить свое дело, а некоторые начали переходить к ткани местного шелка. Тут же, прислонившись к дувалу, сидит мой дед. Всякий раз, когда на улице натягивали основу, он любил сидеть вот так на солнышке и беседовать с ткачами.