Дети хаоса - стр. 47
– Покажи нам свою картинку. Невеждам и дикарям не повредит окультуриться.
Бенард поклонился.
– Слушаюсь, господин.
Кадеты нахмурились, услышав эту шутку, но им хватило ума промолчать. Бенард освободил край стола и положил на него пустую доску.
– Я еще не успел ничего нарисовать.
– Рад слышать. А то я уже решил, что ослеп. – Командир фланга сунул в рот соломинку, поморщился и протянул кувшин кадету, который отправился в угол за пивом. – И новую соломинку принеси!
Даже Гатлаг не мог пить пиво прямо из кувшина, где плавала шелуха, а со дна поднимался осадок и кусочки дрожжей.
Бенард подошел к очагу и, покопавшись в холодных углях, нашел несколько подходящих кусочков. Он вернулся назад и принялся разглядывать деревянную доску, читая про себя молитву.
– Следите за ним, – прошамкал беззубым ртом Гатлаг, – если хотите посмотреть, как действует благословение бога.
– Богини! – поправил его самый крупный из кадетов. – Разве настоящий мужчина будет поклоняться богине?
Бенард больше ничего не слышал. Он вернулся в тот день, когда впервые появился в Косорде – тогда ему было всего восемь лет, но богиня одарила его прекрасной памятью. Он очень хворал и еще не оправился после тягот путешествия по Приграничным землям, где они с Орландо чуть не умерли, несмотря на то, что Дантио пытался заменить им отца и мать. Они спустились на бесцветные, печальные пустоши около Трайфорса. Жалобно плачущего Орландо оставили там. Бенарда отправили ко двору сатрапа Хорольда, Дантио увезли по реке навстречу неизвестной судьбе.
Но ему требовались не образы потерянных родных. И не Ингельд, выходившая и вернувшая его к жизни. Бенард пытался отыскать в памяти другое лицо, и постепенно оно обрело очертания, словно всплыло из белого тумана лет. Он послал свою молитву Анзиэль и почувствовал, как Ее благословение проникло в его пальцы – быстрыми движениями он набросал очертания носа, уха, зубов, более мягкими штрихами – шею и скулы. Кончиками пальцев размазал угольную крошку, получились тени… более легкими касаниями нарисовал длинные светлые локоны. Самыми темными штрихами Бенард изобразил ошейник. Получилось лицо мужчины лет тридцати, прекрасно осознающего свою привлекательность. В отличие от большинства веристов, он был гладко выбрит и носил длинные волосы. Бенарду даже удалось передать блеск его глаз, которые в жизни поражали своим ослепительно голубым цветом. В то время у него был нос с горбинкой – не похожий на крючок, как у брата, лорда крови, а великолепный нос сильного мужчины. И прекрасные зубы, что редко встретишь.