Десятый самозванец - стр. 45
Федот, вскинув было руку, попытался сделать крестное знамение, но Акундинов, рубанул теперь по обоим пальцам …
– У-у-у, – протяжно застонал тот, не смея кричать, видимо, еще на что-то надеясь…
– Стало быть, возвернешь? – улыбнулся Тимоха нехорошо. – Ну, возворачивай…
– Так ведь, деньги-то на дуване сейчас, – обрадовано заголосил Федот, пересиливая боль. – Ты бы, людей позвал… Перевязать бы меня, а не то ведь, на кровь изойду…
– Сейчас позову, – хмуро пообещал Акундинов и, слегка развернувшись, воткнул клинок в живот мужика. Тот, вытаращив глаза, захлопал ртом…
– Ну, ладно бы вы меня обыграли, – глядя в глаза умирающего, проговорил Тимоха. – Хрен с ним, кости воровские подсунули… Ладно, сам виноват, раз играть с жуликами сел. Ладно, обыграли дурака так, что он последнюю рубаху вам отдал… Так зачем же было во второй-то раз обманывать? Ну, откуда ж такая сволочь-то берется?
– Попа… – едва простонал Федот, изо рта которого уже потекла кровь, – попа приведи, покаяться хочу, перед смертью… Приведи, а я – никому не скажу, что это ты меня…
– Не попа тебе, а по́пу! Задницу! Как собака худая, без покаяния умрешь, – зло улыбнулся Акундинов.
«Каяться он будет, как же! – злобно подумал Тимофей. – Так вот, нагрешат, да покаются, да все грехи спишут! Нет уж, без покаяния, да без причастия обойдется!»
– Ну, хоть сам, что ли, исповедь-то прими, – настаивал раненый, пытаясь схватить Тимофея за ногу. – Виноват я перед тобой, обмануть хотел…
– Так значит, не было стрельцов-то? – усмехнулся Акундинов, одной рукой придерживая саблю, а второй – обшаривая одежду у мужика.
– Прости…
– Прощу, – пообещал Тимофей, вытаскивая из живота саблю и вытирая лезвие о нижнюю рубаху раненого. – Если скажешь, где деньги схоронил…
– Деньги… – начал раненый, но завершить фразу не успел… Кровь, шедшая тоненькой струйкой изо рта вздулась вдруг пузырем, а потом – пузырь опал и, кровь перестала течь. Зрачки Федота, расширились и превратились в мутное стекло, в котором отразились первые вечерние звезды…
– От, ведь, сволочь, какая! – выругался Тимофей, пнув безжизненное тело ногой. – И, помереть-то, как следует не сумел!
– Ой, Тимоша, да что же ты наделал-то? – послышался голос Коски, появившегося из-за угла с двумя кожаными флягами в руках. – Ох, ты, господи, да что же теперь будет-то?
– Заткни хлебало да не причитай, – оборвал его Акундинов, обшаривая тело цыгана и снимая с того широкий кожаный пояс, в котором что-то позвякивало. Потом, снял с атамана кожаную кису.
– Тимоша, да как же ты так? – продолжал скулить Костка, прижав к себе фляги, будто младенцев.