Дело было в Хмелёвке, или Деревенские рассказы - стр. 5
– Ишь ты! Пошла отсюда! – прикрикнул на нее Митяй и пихнул ее для верности ногой.
Курица, кудахтнув, отпрыгнула в сторону и сделала вид, что ничего не произошло.
– Иди-иди, – велел ей вдогонку Митяй. – А то куриную лапшу из тебя быстро сварганят.
Курица помолчала, раздумывая над ответом, видимо, но в итоге приняла единственно верное решение и удалилась с достоинством.
Где-то позади дома, скорее всего, на сеновале, слышался глухой голос отца, а затем и деда. Митяй рассудил, что пока лучше на глаза им не попадаться, чтобы не загрузили работой по самые уши, и вышел через калитку на улицу.
Сел на завалинку. Порылся в шортах, выискивая сигареты и спички, но не нашел. Возвращаться за ними в дом сейчас было не в его интересах, и Митяй продолжил праздно посиживать, глазея на деревенскую жизнь.
Давненько он здесь не был. И даже соскучился по этим вот неказистым домишкам, бурьяну, тропинкам, малышу Ваське, катающемуся на трехколёсном велосипеде под присмотром своей бабки через улицу напротив (о существовании Васьки он знал до этого только по рассказам матери в ходе телефонных переговоров, но все равно соскучился как по неотъемлемой части здешнего быта), и вообще по всему.
Вчера он приехал сюда, когда уже сумерки наваливались на землю, и не было почти нигде ни одного огонька по всему населенному пункту. Мрачное ощущение пустоты создавалось от этого, и Митяй торопливо отбросил его от себя, как надоевшую тряпку.
А когда-то их деревня Хмелёвка числилась богатой боярской вотчиной, а затем большим поместьем каких-то там господ с громкой фамилией. Теперь осталось от былого великолепия несколько улиц да развалины барской усадьбы поодаль, на красивом холме у речушки под названием Сура. Остатки церквушки украшали конец улицы, где Митяй вырос и знал каждую дощечку, каждый закоулок, каждый кустик как свои пять пальцев.
В советские годы силами местных пролетариев и залётных комиссаров был организован колхоз, в который, помимо самой Хмелёвки, включили и пару соседних сёл поменьше. На животноводстве и пшенице поднялись сельский клуб, школа и фельдшерский пункт, которые, скопившись вокруг площади перед сельсоветом, организовали фактически культурный и административный центр Хмелёвки. Позади клуба прилепился со временем стадион, сбоку магазинчик, большую часть времени закрытый, радующий посетителей только по особым случаям и вечерами после работы. Это заведение было главным источником сарафанного радио и храбро составляло незначительную конкуренцию главному знатоку – бабе Шурее.
Позади школы по велению одного из председателей колхоза, бывшего фронтовика, соорудили после войны небольшой обелиск в память пятерых погибших на войне односельчан, и каждый год по соответствующим случаям возлагали к нему цветы и принимали в пионеры. В перестроечные годы в беседку под берёзками, что росли аллеей у обелиска, повадились курить и пить сельские пацаны, пока там не нашли мёртвым одного из местных алкоголиков, бывшего передовика Сажина. После этого как бабка отговорила от этого места всех ищущих культурного деревенского досуга.