Даниэль Деронда - стр. 30
– Только представьте, что мне приходится переносить от этого профессора! Он не терпит ничего, что мы, англичане, делаем в музыке. Остается одно: смириться с безжалостной критикой и жестокими суждениями. Подобное знание не доставляет радости, но унижение со стороны одного человека можно стерпеть, если все остальные восхищены.
– Буду чрезвычайно благодарна за возможность услышать худшее, – ответила Гвендолин, постепенно приходя в себя. – Осмелюсь признаться, что учили меня крайне плохо, да и таланта нет – одна лишь любовь к музыке.
Гвендолин сама удивилась последним своим словам, особенно если учесть, что такая мысль никогда прежде на ум ей не приходила.
– Да, правда: хорошего обучения незаметно, – спокойно подтвердил герр Клезмер. Женщин он любил, однако музыку любил больше. – Впрочем, нельзя утверждать, что дарование полностью отсутствует. Поете вы чисто и обладаете неплохими данными, вот только звуки извлекаете неправильно, да и музыка, которую исполняете, вас недостойна. Вокальная линия показывает низкую степень развития культуры – топчется на месте и выражает страсти и мысли людей с ограниченным кругозором. В каждой фразе такого пения слышна самодовольная глупость. Ни единого проблеска глубокого, таинственного чувства, ни единого конфликта, ни единого прорыва к высокому обобщению. Слушая подобную музыку, люди мельчают. Спойте что-нибудь более значительное. Тогда я пойму.
– О, только не сейчас. Когда-нибудь потом, – отказалась Гвендолин, чье сердце не выдержало широты горизонта, внезапно открывшегося перед ней.
Для молодой леди, стремившейся блистать повсюду и покорять всех, подобный опыт в самом начале карьеры мог оказаться катастрофическим. Однако Гвендолин не желала вести себя глупо, а мисс Эрроупойнт помогла выйти из затруднительного положения, уверенно подтвердив:
– Да, лучше когда-нибудь потом. После критики герра Клезмера требуется не меньше получаса, чтобы собраться с духом. Лучше попросим поиграть его самого: пусть покажет, что такое хорошая музыка.
В качестве достойного восхищения образца герр Клезмер исполнил собственное произведение под названием «Freudvoll, leidvoll, gedankenvoll»[7] – пространную фантазию, выражавшую не слишком очевидные музыкальные идеи. Исполнитель извлекал из фортепиано столько разнообразия и глубины страсти, сколько позволяет этот умеренно отзывчивый инструмент. Наделенные магической властью пальцы оживляли костяные клавиши и деревянные молоточки, заставляя струны отвечать то взволнованной и трепетной, то томительной речью. Несмотря на уязвленный эгоизм, Гвендолин почувствовала силу по-настоящему талантливой игры; скрытые от посторонних глаз слезы унижения постепенно сменились волнением, и на миг она сделалась отчаянно безразличной к собственной неудаче и была готова посмеяться над своим исполнением. Глаза заблестели, щеки слегка зарумянились, а с языка так и рвались саркастические замечания.