Цветочек. История о заигравшемся лицедее. Том 1 - стр. 29

Товарищи посмотрели на него почти с ненавистью. После ночного дежурства хотелось отоспаться, а не слушать, как кто-то глушит дрянное пойло. Да и в кости вдвоём играть нет никакого интереса, значит, им отдохнуть точно не дадут. Тем более играть с Дейной! Можно сразу ей деньги всучить и пойти дрыхнуть. Везло девке так, словно она каждую ночь с Духами за лапы здоровалась!

– Тебя господин Горх ищет, – тяжело обронила Дейна и вышла.

Бритый застыл, а затем затейливо выругался.

– А чё ты к ней лез? – тут же отозвался один из товарищей тоном «сам виноват».

– Правда ищет или брешет? – повернулся к нему бритый.

– А мне почём знать? Она ж врёт и правду бает с одной рожей.

– Видать, прознала, что ты пред Горхом вину имеешь.

– Чё ржёшь?! – окрысился бритый, с досадой оглаживая голову.

Соврала, не соврала? Тёмные поймут эту бабу!

– Слышали, на днях спровадила одного из этих финтифлюшников обдирать цветы с любимого прудика принцессы? – припомнил лежащий страж.

– Да я сам видел и слышал, как она с такой же вот рожей заверяла его, что принцесса-де уснуть не может, если рядом лилии эти не стоят, – бритый досадливо сплюнул. – Не пойду к Горху! Как есть соврала!

– Ага, Ва̀шка тож так думал, и Горх его потом едва ли не с потрохами сожрал.

Бритый опять засомневался. Судьба Вашки не прельщала. Взбелённый Горх сослал незадачливого подчинённого в городские стражники. Лучше бы уж сожрал!

– Вот же пакостная баба! – он всё же начал одеваться.

– Ну а чего ты к ней полез? – повторил вопрос товарищ. – Сам знаешь какова! Она Хвѐшку два дня назад с третьего этажа швырнула. Но он-то оборотень, на все четыре лапы приземлился и потрусил дальше, а ты костей после не соберёшь.

Бритый только фыркнул и громыхнул дверью, выходя.

***

Косая башня – одна стена у неё была выше другой, из-за чего она действительно выглядела кривой – возвышалась над западной стеной. Самая тонкая из башен, она предназначалась не для караула, а для сигнального колокола. Наверху всегда кто-то дежурил и в случае опасности – ну, там, пожар во дворце – трезвонил.

На верхней площадке под остроконечной крышей, поддерживаемой четырьмя столбами, лежала каменная плита серого цвета. С одной стороны она была выше, чем с другой, и по линии её поверхности можно было горизонт выверять. Выше, в трёх локтях над плитой, висел громадный чугунный колокол, украшенный затейливой вязью. Несмотря на то, что гигант казался недвижимым, в сильный ветер он раскачивался как маятник и вместе с ним дрожала вся башня. Из-за этого его даже лишили «голоса», чтобы попусту не беспокоил звоном, и часовые обычно сами подвешивали чугунную болванку язычка на крюк, если всё же требовалось всполошить дворец.