Чудная баба - стр. 37
ПАОЛО. Возьми дастархан. Думай, что всё вернётся.
И Паоло и Шамшид вернулись из своих грёз, они видят друг друга и жалеют друг друга.
ШАМШИД. Не плачь ни про что. Паоло, скажу тебе. Рискую работой, но ты добрый старик, Павел Иванович, и я скажу. В Жэке говорят, ты не пускаешь слесаря к себе, а сам течёшь на нижних жильцов. На Зухру-апу течёшь и сына её, чеченского головореза Гыгыза. Не сокращай себе дни жизни, Паоло. Пусти слесаря к трубам своим. Я тебе просто так сказал, я больше ничего не возьму. Ты и так много мне подарил. (Встаёт.)
Паоло боится остаться один со своей тайной.
ПАОЛО. Нет, нет, подожди, Шамшид. Ещё темно. Рассветёт не скоро. Не очень-то тебе можно выходить в тёмный двор. Хочешь, я расскажу тебе что-нибудь про моих соседей? Что-нибудь весёлое, увлекательное и дикое?
ШАМШИД (вежливо). Зачем? (Ему неинтересны тайны, он бытовой человек, хитрый дворник.)
ПАОЛО. Пойми, не могу я сказать тебе, что искала наша экспедиция. Это тайна государственного значения.
ШАМШИД. Про конкретных людей? Про жильцов? ПАОЛО. Ну да! Ну да!
ШАМШИД. Хорошо. Я должен знать их нравы. Я дворник у них под ногами. Узнать всё равно придётся.
Паоло берёт сигарету и зажигает спичку. Шамшид зачарованно смотрит на огонь.
Тема адского огня, нашей сегодняшней дикой жизни возможно, первые нотки зороастризма, ведь таджик зороастриец…
Вообще, в этой сцене можно и так сделать: что ударный момент, когда Паоло и Таджик бьются одеялами. Такой танец-битва. У Паоло советское одеяло, а у таджика цветной курпач, и этот танец-битва – он битва двух цивилизаций. Которые обе подыхают.
Тут возможны и девы восточные, и всё, что я расписала раньше в этой сцене.
Эта сцена где-то в середине сцены, когда речь зашла о курпачах. Далее всё идёт на спад и примирение.
ПАОЛО (поводя зажжённой спичкой). «Чтоб вы знали, уроды – химия первооснова всех знаний человечества».
Картина 3
Московская школа. Кабинет химии.
МАРЬЯ ПЕТРОВНА, ПЕТЯ, ЛЕНА, ЭЛЕКТРИК
Марья Петровна у стола с ретортами показывает опыты по химии.
Искра от реактива падает на подол её платья, и тот начинает медленно тлеть.
Лена и Петя сидят за партами.
Здесь много деловитости, современная московская и дневная школьная жизнь.
Марья Петровна поёт таблицу Менделеева.
Дети изображают элементы (пластически, строят формулы и реакции смешений элементов таблицы). Это красиво, надо бы вообще без иронии, а на «полном серьёзе», с сопением и старанием, показать, как реагируют элементы друг на друга в опытах.
Мы тут ещё не знаем, что Марья Петровна тихо и тупо преподаёт детям алхимию, мы на скучном школьном уроке химии…