Чудная баба - стр. 40
ЭЛЕКТРИК. Какая падла бомбу кинула?!
Это просто реплика, просто выговорил слова.
И так все ржать будут.
МАРЬЯ ПЕТРОВНА. Выбирайте выражения, здесь дети.
ЭЛЕКТРИК. Кто меня покалечил? Кто меня напугал?
Тут он её увидел, пристально глаза-в-глаза.
МАРЬЯ ПЕТРОВНА. Покиньте класс! Вон из класса! Я директору доложу! Я на педсовете вопрос поставлю! Вы урок срываете!
ЭЛКТРИК. А кто гирлянды мне порвал! Я нёс! – здесь сто метров новогодних лампочек. Мне актовый зал украшать, ёлку вам зажигать, а мне – на голову! Из окна из вашего!
МАРЬЯ ПЕТРОВНА. Да ты сволочь, я посмотрю!
ЭЛЕКТРИК. Если вы будете электриков взрывать, у вас свет погаснет. В обесточенной школе учиться нельзя.
Звонок, и в звонке тонкие переливы неземного света. очень коротко. но все люди слеповато мигают.
МАРЬЯ ПЕТРОВНА. Урок окончен. Все свободны. (крайне добродушно).
Петя и Лена вопят, расшвыривают стулья и бегут из класса.
(им вслед) Школьники и школьницы. Мальчики и девочки. Молодость и юность. Надежда и будущее. Голубь и ветка. Голубка и лавр! Вам, дети, жить и развиваться, а нам, взрослым, потихонечку стареть и сдаваться (смахивает слезу). (Добрая уютная женщина)
Электрик плюёт и уходит.
Картина 4
Двор Дома Полярников. На стене Дома Полярников тускло блестят мемориальные доски полярных лётчиков. Идёт снег.
ЗИНОВИЙ, ПЕТЯ. Позже ЛЕНА. Позже ТАДЖИК.
Зиновий ковыряет гвоздём профиль лётчика на мемориальной доске.
(здесь что-то тревожное, как больное сердце. но и металл – всё же доску ковыряют)
ЗИНОВИЙ. Паоло, холера.
ПЕТЯ. Папа, ветер.
ЗИНОВИЙ. Лётчик-полярник, почёт ему, а он сволочь и пьяница, это все знают (царапает).
(нотка короткого плача. как бездомный пёс) Зинку зависть убивает, великая и грандиозная. Он готов переделать мир, но не знает как.
ПЕТЯ. Папа, прохожие смотрят. (Петя ещё ребёнок. он папу любит, но чувствует, что-то там не так.)
ЗИНОВИЙ. Взятку дал в департаменте. За это его морду на стену прибили. Увековечился, хам. Холера-Паоло.
ПЕТЯ. Папа, прохожие останавливаются, перешёптываются. Могут милицию позвать, мы царапаем мемориальные доски.
ЗИНОВИЙ. Сынка, хочешь стать лётчиком?
ПЕТЯ. Нет.
ЗИНОВИЙ. Совсем не любишь мечтать.
ПЕТЯ. Мне холодно, папа.
ЗИНОВИЙ. Ты прижмись ко мне, сына. От ветра прижмись, от недобрых взглядов косых. Знай, сына, верь отцу, дитёнок, полярных лётчиков не бывает.
ПЕТЯ. Папа, ты меня жмёшь!
ЗИНОВИЙ. Прям щекотно внутри, как я тебя люблю, сынка моя! Так бы вот прям сдавил бы, чтоб хрустнуло! Чтоб какашечки все из тебя выпали, детюнечка сладкая! А вдруг бы ты не родился совсем? Петюня, все есть на свете, а тебя нет. Аж в глазах чернеет. И воет что-то по бокам… Как это – сына моя не родился?! А чё тогда делать? На хрена тогда всё – и мы с Риммой – мамой, и Родина наша, и вся наша беспросветно тяжёлая риелтерская работа?