Чудеса села Ругачёво - стр. 5
А после перестройки стало совершенно все равно, переводит ли он поэзию других авторов на русский язык или пишет сам, потому что классическое «поэтом можешь ты не быть, а гражданином быть обязан» – в те после перестроечные времена утратило свой смысл, а новый еще не вызрел. Потому что поэзия перестала быть голосом времени, публикация стихов осуществлялась лишь на средства авторов. И померкли все приоритеты, престиж и значимость былой иерархии ценностей Союза писателей СССР. И он почувствовал себя в этом новом наступившем дне уже не поэтом, не переводчиком, а просто старым, чужим всему новому, ничем внешне не отличавшимся от нового этноса с немецким звучанием – «гастарбайтер». А главное, невольным обманщиком своей молодой жены – Маргариты, которая выходила замуж за известного и успешного, публикуемого поэта, а вышло вот как.
Она, долгое время полагая, что он должен взбодриться, найти новую тему, зазвучать по-новому, словом, уговаривала его больше писать, сочинять. Постараться вновь увлечься творчеством, искать новые формы, рифмы, темы современности. А он понимал, что прежде всего он должен не мешать ей жить своей жизнью – «отступить, но не предать», такое он принял решение.
И всё само так сложилось. Как-то после гриппа у Марата случилось осложнение – пневмония. Лечили долго, пытаясь вытянуть из сильного воспаления. Малыш едва выжил, но последствия остались – астма. Доктора советовали жизнь на свежем воздухе. Вот так и закрутилось всё, придумалась идея со своим ателье шляп. Но аренда в Москве заоблачная, и неожиданно возникшее предложение купить домик в Подмосковье – но не дачку, а именно домик в селе городского типа – оказалось очень кстати. То есть Маргарита и не разводилась, и не обсуждали они с мужем свои дальнейшие отношения. Словом, получилось нечто похожее на «хрустальный развод», полный благородного компромисса. На каникулах Марат жил у отца, да и Маргарита задерживалась порой на недельку в Москве, откармливая старого Нарзикула Давронова после разлуки, приводя в порядок дом, с грустью отмечая полное отсутствие рукописей, даже хоть каких-то обрывком бумаги с беглыми записями рифмованных строк, как в былые времена. Корзина для бумаг пополнялась только листовками рекламы, которыми забивали их почтовый ящик. Но теперь эти её наезды-приезды в Москву воспринимались не так буднично и суетно, а как значительное событие, наполненное сильными впечатлениями от походов на выставки или поэтические вечера, на которые она всякий приезд старательно выкраивала время. Да и в воскресенье Марат частенько гостил у отца, в заставленной книгами квартире. Время от времени в подарок Маргарита привозила ему тюбетейку, которую вышивала с большим мастерством, расшивая разноцветным бисером-стеклярусом, тем более что времени у неё в ателье «Маргарита» для этого было предостаточно.