Что память сохранила. Воспоминания - стр. 14
Возникает вопрос: почему мы пошли гулять, а не поспешили в школу? Дело в том, что как дисциплинированный ученик и отличник я в первый же день сентября пошел в свою школу на улице Подковырова, 28. Там уже собралось несколько ребят, но из нашего класса никого не было. Из здания школы вышла незнакомая учительница и сказала, что в школе теперь госпиталь и потому занятия переносятся в другую школу. Сама повела группу собравшихся ребят по Левашовскому проспекту, а потом через мост на Крестовский остров. Мы стали собирать желтые дубовые листья «на махорку» бойцам. Учиться так и не пришлось, потому что и в другой школе тоже был развернут госпиталь.
В конце октября выпал первый снег – как предвестник суровой зимы. Мы вместе с ребятами из нашего двора бегали, играли в снежки, и я с удовольствием ел рыхлый свежевыпавший снег. Мимо проходила случайная прохожая, которая сказала мне: «Вот поешь снега, заболеешь дифтеритом». Так и получилось. Вечером стало болеть горло, мама вызвала по телефону скорую помощь, она быстро приехала и увезла меня в детскую больницу на Косой линии Васильевского острова. Меня госпитализировали.
В больнице меня «как взрослого» поместили около окна, сказав при этом: «Будет страшно при обстреле, иди в подвал». Потом оказалось, что место очень удобное. Было видно, как на крыше фабрики-кухни (была такая на Большом проспекте) рвались снаряды, окрашивая вспышкой снег в розовый цвет (немцы, очевидно, били по Балтийскому заводу, но ошибались, допускали «перелет»).
Мама приходила ко мне каждый день, и в окно было видно, как она подходит по протоптанной в снегу дорожке, держа в руке сумку. Я заранее знал, что «ко мне пришли». В тот день снаряды ложились слишком уж близко, младших детей вывели из палаты в подвал. Я, как повелось, остался. Раздался взрыв, сопровождаемый вспышкой, я накрылся с головой одеялом, а когда стих шум, откинул одеяло и ничего не увидел: в палате висела сплошная завеса пыли. На моей и соседних кроватях из одеял торчали осколки стекол. Я решил, что пора идти в подвал. Первая мысль была: а не разучился ли я ходить, пока лежал здесь. Пошел между кроватями в коридор – там тоже все было усыпано осколками. Когда достиг конца коридора, на меня с распахнутым одеялом в руках выскочила какая-то тетка и закричала: «Он живой!» Укутала одеялом и понесла вниз.
Весь подвал был сплошь заставлен раскладушками, на которых лежали дети. Я услышал голос мамы: «Покажите мне его!» Я никогда не видел маму в истерике, врачи дали ей что-то выпить. Когда мама успокоилась, то сказала, что увидела мой угол обрушившимся от разрыва снаряда и уже не верила, что я жив. А до этого, когда ехала в трамвае по Большому, в предыдущий трамвай попал снаряд, и она видела «гору окровавленных трупов». Было от чего впасть в истерику! Но всё обошлось: меня скоро выписали. В следующий раз я попал в больницу с инфарктом в 2014 году, до того ни разу не болел.