Через тернии к звездам - стр. 35
– Богам нет дела до смертных! – усмехнулся Марк. – Мы сами – творцы своей судьбы, в наших поступках причина всех бед и источник радости.
__________
[1] Тога (лат.) – верхняя мужская одежда, представлявшая собой кусок белой шерстяной ткани. Драпировалась вокруг тела так, чтобы правое плечо и часть груди были открытыми. Тога с пурпурной полосой была одеждой элиты. Носить тогу могли только совершеннолетние граждане.
[2] Курия (лат.) – в одном из значений здание для заседаний сената и других собраний.
[3] Согласно римскому праву, девушка считалась совершеннолетней по достижению 12 лет, юноша – 14 лет.
[4] Сестерций (лат.) – серебряная монета, первоначально весившая 1 скрупул (1,25 гр.) и равная 1/4 денария.
[5] Лукро (лат.) – обжора.
[6] Улис (лат.) – латинизированная форма имени Одиссей, персонажа греческой мифологии, царя Итаки, отличавшегося умом и хитростью.
[7] Фортуна (лат.) – богиня удачи.
13. Глава 13
Появление Квинта в доме внесло изменения в, казалось бы, устоявшийся быт. Летиции была отведена новая комната на втором этаже, рядом с дочерьми сенатора. В той, что она жила первое время, поселился его племянник. Марк Флавий, казалось, обрел в юноше того самого сына, которого он потерял младенцем. Разбирая военные донесения или хозяйственные документы, решая вопросы клиентов, обсуждая политическую ситуацию, он всегда требовал присутствия Квинта. Последний, неизбалованный вниманием отца, охотно отзывался и с завидным рвением старался вникнуть во все.
Жизнь в Риме в ограниченном пространстве дома Флавиев быстро наскучила Летиции, привыкшей к просторам Галлии. Она могла бы смириться с этим, но, вынужденная делить внимание Марка с его племянником, чувствовала себя обделенной и тихо ненавидела Квинта. Юноша отвечал ей тем же. Теперь, когда его положение в доме укрепилось, он со злостью вспоминал тот день, когда решалась его судьба. Снисходительность тетки и сестер он еще мог стерпеть, но жалость Летиции, ее совет о поступлении в армию были для него унизительны. Они могли бы избегать общения, но оба слишком любили Флавия, слишком нуждались в нем и были вынуждены терпеть общество друг друга. Им обоим он дал надежду, которая позволила им выжить, но дети скорее замечали то, что их рознит, чем то, что их объединяет.
Это молчаливое противостояние не замечал разве что слепой. Когда-нибудь оно грозило вылиться в открытый конфликт, но пока оба держали себя в руках, дабы не навлечь на себя гнев Флавия. Тот внимательно наблюдал за ними, но не вмешивался, предпочитая дать им возможность самим разобраться.