Черепаший вальс - стр. 88
– Да что ж это такое, никак война?! – воскликнула Ширли.
– Я победила! – взвизгнула Зоэ, схватила «Плоского папу» и строевым шагом удалилась в свою комнату.
Гэри взял блюдо с лососем, положил два куска к себе на тарелку, потом проделал то же самое с фуа-гра.
– Вы уж извините, – произнес он с набитым ртом, – я, пожалуй, начну, пока не объявили следующий номер нашей программы. На сытый желудок мне его будет легче оценить.
Александр последовал его примеру, цапнув по кусочку прямо руками. Филипп отвернулся. Сейчас не время давать сыну уроки хорошего тона. Жозефина, без сил повалившись на стул, мрачно озирала закуски, поглаживая вышитые буквы на переднике. «Я ШЕФ-ПОВАР, И ВСЕ МЕНЯ СЛУШАЮТСЯ».
Филипп предложил забыть про обугленную индейку и перейти сразу к сырам и рождественскому полену.
– Начинайте без меня. Пойду посмотрю, как там Зоэ.
– Ну вот! Продолжаем играть в исчезающих людей! – вздохнула Ширли. – Надо, пожалуй, отведать фуа-гра, пока я не стала призраком!
Милена Корбье бросила свою сумку от «Гермес» – настоящую, купленную в Париже, не какую-нибудь подделку, что продают на каждом углу, – на красное кожаное кресло при входе и с удовлетворением оглядела обстановку. Как все красиво, прошептала она. Ну до чего красиво! И это мой дом! И я все это купила на СВОИ деньги!
Она уже полгода жила в Шанхае и не тратила времени зря. Квартира – тому доказательство. Просторная, с огромными окнами, с роскошными полотняными шторами и деревянными панелями на стенах, напоминающими Милене дом ее детства: она тогда училась на парикмахера и жила у бабушки в Лон-ле-Сонье. Лон-ле-Сонье, городок, известный лишь тем, что здесь родился Руже де Лилль[47]. Лон-ле-Сонье, стоянка поезда две минуты. Лон-ле-Сонье, вечная скука.
Квартира простиралась вдаль наподобие длинного лофта, разделенного высокими перегородками с жалюзи. На стенах – бело-желтая патина. «Шик-блеск», – вслух произнесла она, одобрительно прищелкнув языком. Ей приходилось говорить с самой собой, поделиться радостью было не с кем. Жить одной и так тяжело, а одной, да еще немой – вдвойне тяжко! Особенно сейчас, в праздники. И Рождество, и Новый год она будет справлять одна, в компании искусственной елки, заказанной по Интернету. И маленьких яслей под елочкой. Их подарила бабушка, провожая ее в Китай. «Не забывай каждый вечер молиться младенцу Иисусу! Он будет хранить тебя».
Покуда младенец Иисус исправно исполнял свои обязанности. Ей не в чем было его упрекнуть. Конечно, время от времени хотелось бы немножко общения, капельку ласки, но это предметы далеко не первой необходимости. Она вздохнула: знаю, нельзя иметь все сразу. Решила жить в Шанхае и делать деньги – отложи праздники на потом. Когда будешь богатой. Очень богатой. Сейчас она тоже богатая, но в меру. У нее прекрасная квартира, личный шофер на окладе (50 евро в месяц!), но вложиться в домашнего питомца она пока не решалась. Налог пять тысяч евро в год, если животное размером больше чихуахуа! А она хотела настоящую собаку, крупную, лохматую, с большой слюнявой пастью, не карманный вариант, который носят в сумке между кошельком и пудреницей. В этой стране надо платить за каждого лишнего обитателя на твоей жилплощади. Хочешь второго ребенка – плати штраф в размере твоего дохода за пять лет! Нет уж, пока лучше буду разговаривать сама с собой или смотреть телевизор. Если станет совсем уж одиноко, заведу золотую рыбку. Это разрешено. Она вроде бы даже талисман на счастье. Начну с золотой рыбки, сколочу состояние, а потом… Или куплю себе черепаху. Черепахи тоже приносят счастье. Симпатичную черепашку и дружка для нее. Они будут смотреть на меня своими выпуклыми глазами и качать морщинистой головой. Говорят, они очень привязчивы… да, но когда пугаются, пукают так, что в дом не войдешь!