Час волка - стр. 79
– У вас, конечно, есть его снимок, – сказал Майкл. Габи открыла другую папку и представила ему черно-белую фотографию – фас и профиль, вроде снимков на удостоверениях личности, – неулыбчивого хрупкого блондина на середине четвертого десятка лет, изнуренной, выжатой внешности, в круглых очках с проволочной оправой. Адам представлял собой тип человека, совершенно не видного на фоне обоев, в нем не было никаких особых примет, ничего характерного, ничего, кроме лица, которое обычно забывается сразу после того, как его увидят. Бухгалтер, подумал Майкл. Или банковский кассир. Майкл пробежал отпечатанное на французском языке досье на агента под кодовым именем Адам. Рост пять футов десять дюймов. Вес сто тридцать шесть фунтов. Одинаково владеет обеими руками. Хобби: коллекционирование марок, садоводство и опера. Родственники в Берлине. Одна из сестер в…
Майкл вернулся назад, к слову «опера». – Адам ходит в парижскую Оперу? – спросил он.
– Постоянно, – ответил Мак-Каррен. – У него не кучи денег, но большую часть их он тратит на эту театральную чепуху.
– У него ложа на троих, – сказала Габи, начиная понимать, куда клонит Майкл. – Мы можем узнать точно, какая именно ложа, если нужно. – Мы можем передать записку через какого-нибудь приятеля Адама? Она на мгновение задумалась, но потом покачала головой. – Нет.
Слишком рискованно. Насколько мы знаем, все они не друзья, а просто гражданские вольнонаемные, которые снимают место в той же ложе. Любой из них может работать на гестапо.
Майкл вернулся к фотографии Адама, чтобы как следует изучить каждый дюйм этого бесцветного невыразительного лица. За ним, подумал он, заперто что-то очень важное. Он чуял это так же верно, как ощущал запах бургундского в дыхании Пирла Мак-Каррена и мускусный запах пороха на коже Габи.
– Я найду способ побеседовать с ним, – сказал Майкл.
– При свете дня? – Мак-Каррен поднял на него растрепанные огненно-рыжие брови. – Под наблюдением нацистов?
– Да, – ответил Майкл с уверенностью. Он несколько секунд выдерживал взгляд Мак-Каррена, и шотландец замычал и отвел глаза. Как он будет выполнять свою задачу, Майкл еще не знал, но способ должен быть найден. Он бы не для того прыгал из проклятого аэроплана, рассудил он, чтобы смириться и вернуться назад только поэтому, что положение оказалось невозможным. – Мне нужно удостоверение личности и пропуск на проезд в автомобиле, – сказал он. – Я не хочу, чтобы меня забрали до того, как я попаду в Париж.
– Идите за мной, – Мак-Каррен жестом показал ему на коридор, ведущий в другую комнату, где на треноге стоял фотоаппарат и двое человек работали за столом, тщательно ретушируя последние штрихи на поддельных нацистских пропусках и удостоверениях личности. – С вас сделают снимок, и мы изготовим вам удостоверение соответствующей давности, – объяснил Мак-Каррен. – Ребята тут – старые умельцы в таких делах. Идите сюда. – Он прошел в следующую комнатушку, где Майкл увидел полки с различной нацистской формой, полевой серой и темно-зеленой, фуражками, касками и обувью. Три женщины сидели за швейными машинками, пришивая пуговицы и знаки различия. – Вы будете офицером по связи, ответственным за эксплуатацию телефонных линий. К тому времени, когда вы будете выходить отсюда, вы будете знать все о линиях немцев и во сне сможете наизусть перечислить свои узлы и их размещение. На их изучение вам дается два дня. За это время немчики должны успокоиться. В Париж вы поедете с водителем. Одним из моих Андре. У нас есть прекрасный блестящий штабной лимузин, спрятанный неподалеку отсюда. Большой босс говорит, что вы знаете немецкий язык, поэтому тронетесь в восемь часов – вот все, что я могу вам сказать. – Он выудил карманные часы и открыл крышку. – Значит, у вас есть еще четыре часа, чтобы помыться и немного поспать. Мне кажется, вы в этом нуждаетесь.