Чарующий апрель - стр. 4
Она замолчала и посмотрела на собеседницу глазами избитой собаки.
«Бедняжка, – подумала миссис Эрбутнот, посвятившая жизнь помощи нуждающимся и страждущим, сразу поняла, – ей нужен хороший совет».
И терпеливо приготовилась его дать.
– Если вы видели меня в церкви, – произнесла она с нежность и участием, – то, полагаю, вы тоже живете в Хэмпстеде?
– О да, – сказала миссис Уилкинс и, слегка наклонив голову на длинной шее, будто одно воспоминание о Хэмпстеде ее придавливало к земле, повторила: – О да.
– Где же? – осведомилась миссис Эрбутнот, которая, решившая дать совет, конечно, для начала хотела узнать как можно больше.
Но миссис Уилкинс лишь притронулась нежной рукой к номеру «Таймс», к тому месту, где были напечатаны сокровенные слова, и сказала:
– Наверное, вот почему это выглядит так чудесно.
– Кажется, это предложение удивительно само по себе, – сказала миссис Эрбутнот, забыв о том, что хотела узнать больше, и еле слышно вздохнула.
– Значит, все-таки прочитали?
– Да, – ответила миссис Эрбутнот, и в ее глазах замелькала греза.
– Правда, было бы прекрасно? – прошептала миссис Уилкинс.
– Прекрасно, – согласилась миссис Эрбутнот. На миг посветлевшее лицо вдруг погасло, приобретя привычное выражение.
– Совершенно прекрасно, только все это – воздушные замки, на которые не нужно тратить время.
– О, это не так, – горячо возразила миссис Уилкинс, чей внешний вид совершенно не соответствовал ее настроению: лишенные всякого вида жакет и юбка, мокрая шляпа, неаккуратная прядь, выбившаяся из прически. – Мысли о таком приятны – ведь это не Хэмпстед… Порой я думаю… Точнее, порой я уверена – если чего-то захотеть, то это можно получить.
Миссис Эрбутнот терпеливо наблюдала за ней. К какой категории она могла бы ее отнести?
– Может быть, – сказала она, слегка наклонившись вперед, – вы назовете мне свое имя? Если мы хотим стать друзьями, – она печально улыбнулась, – на что я надеюсь, нам стоит начать с этого.
– О да, как это любезно с вашей стороны. Я миссис Уилкинс. Я не думаю, – добавила она, покраснев, поскольку миссис Эрбутнот ничего не ответила, – что это вам о чем-то говорит. Порой мне кажется, что это вообще ничего не значит. Но, – она огляделась, словно ища поддержки, – я миссис Уилкинс.
Ей не нравилось ее имя. Это было грубое, короткое имя, с какой-то ничтожной финтифлюшкой на конце, напоминающей закрученный хвостик мопса. Таким оно и было. С этим ничего нельзя было поделать. Она была Уилкинс и останется Уилкинс; и хотя ее муж советовал ей при любых обстоятельствах произносить это как миссис Меллерш-Уилкинс, она делала это только тогда, когда супруг был поблизости, поскольку считала, что «Меллерш» делает «Уилкинс» еще хуже, подобно тому, как надпись «Чатсуорт» на воротах подчеркивает статус виллы, однако в иную сторону.