Чарующий апрель - стр. 22
Да, весь март был полон тревожных событий. Непростой месяц. Совесть миссис Эрбутнот, обострившаяся за годы заботы, не могла принять то, что она делала, с ее собственными высокими представлениями о правильном. Совесть мучила ее. Совесть мучила ее во время молитв. Совесть перебивала просьбы о божественном наставлении неожиданными вопросами вроде «Не лицемерка ли ты? Ты действительно так думаешь? И если говорить откровенно, не разочаруешься ли ты, если эта молитва будет услышана?».
Продолжительная сырая погода тоже была на стороне ее совести, вызывая гораздо больше болезней, чем обычно, среди бедняков. У них был бронхит, у них была лихорадка. Казалось, что бедствиям не будет конца. И вот она уезжает, тратит драгоценные деньги на то, чтобы просто, и только лишь для этого, почувствовать себя счастливой. Одна женщина. Одна женщина наедине со своим счастьем, а здесь – толпа несчастных…
Она не могла посмотреть в глаза викарию. Он не знал, совершенно никто не знал, что она планировала сделать, и поэтому с самого начала она избегала взглядов. Она отказывалась выступать с призывами к пожертвованиям. Разве она могла просить у людей финансовой помощи, если сама тратила так много на собственное удовольствие? Ей не помог и даже не успокоил тот факт, что, когда она обратилась к Фредерику с просьбой ссудить ей небольшую сумму, он сразу выдал ей чек на сто фунтов. Ни одного вопроса. Она страшно покраснела. Он окинул ее взглядом, но тут же отвел его. Фредерик обрадовался, что она взяла деньги. Вот только она мгновенно отдала их в счет благотворительной организации, однако угрызения стали мучить ее только сильнее.
Миссис Уилкинс, наоборот, не чувствовала никаких угрызений совести. Она была совершенно уверена в том, что поехать отдыхать – это здорово и правильно, так же как здорово и правильно взять да потратить на свое счастье отложенные средства.
– Представьте только, как мы похорошеем, когда вернемся, – подбадривала она миссис Эрбутнот, вечно опечаленную даму.
Сомнений у миссис Уилкинс не было, однако страхи мучили ее весь март, пока в тишине и спокойствии незнания мистер Уилкинс наслаждался своей рыбой.
Но все пошло не по плану. Удивительно, насколько все получилось нелепо. Миссис Уилкинс весь месяц готовила только ту еду, которую любил ее муж, закупая продукты и готовя их со страстным рвением, и в чем-то она преуспела: мистер Уилкинс был доволен, точно доволен, и настолько, что даже задумался… Может быть, он все-таки сделал правильный выбор, несмотря на прежние подозрения? И вот в третье воскресенье месяца – хотя миссис Уилкинс намеревалась рассказать об этом в четвертое воскресенье, учитывая, что в этом марте было пять воскресений, и их с миссис Эрбутнот отъезд предстоял на пятое – так вот, в третье воскресенье, после чрезвычайно вкусного ужина (йоркширский пудинг просто таял во рту, а абрикосовый тарт был настолько восхитителен, что нельзя было остановиться), мистер Уилкинс, куря сигару у пылающего камина, в то время как за окном лил дождь с градом, сказал: