Чабанка - стр. 51
– Эдик Луговой. Киев, – кратко представился он.
– Гена Руденко. Киев.
– Откуда?
– Соцгород.
– Тоже нехуево. Я с Подола. Ген, ты молчи пока, я с ним сам поговорю, – Эдик окинул взглядом мою небогатырскую фигуру. Он же всем своим видом внушал уважение. Мы закурили, Эдик уселся на подоконник. В этот момент в туалет влетел очкарик и вмиг опешил, было сразу видно, что он очень растерялся – наш спокойный и независимый вид остудил его пыл.
– Покурим? – неожиданно услышали мы от него полувопрос-полуутверждение.
Позже я узнал, что этот вопрос означает чаще всего просьбу оставить докурить, реже – просьбу дать закурить, но никогда никто в армии, по крайней мере у нас в стройбате, уж и не знаю почему, не просил оставить докурить напрямую.
– Покурим, – Эдик достал пачку сигарет с фильтром и предложил сержанту. Тот вытянул одну.
– Откуда, пацаны?
– Из Киева.
– Сразу видно нормальных ребят. Жить будете. На постелях всех салабонов пробивают. Куда попали работать?
– Я к Шияну.
– А я с комбатом дельце одно замутить хочу, – загадочно ответил Эдик.
– Да.., непростые вы пацаны. Не борзейте только и всё у вас получится.
Он убежал, а мы пошли в спальник. В углу незло били Балясного, с десяток незнакомых салабонов заправляли койки на нижнем ярусе – значит не свои.
– Давай свалим на улицу, а то припашут ненароком на уборку, – предложил Луговой.
Мы вышли из казармы и повалились с Эдиком в густую высокую, давно не стриженную траву позади курилки, почти под кустами, что росли вдоль аллеи. Легли, закурили.
– Чё за дело с комбатом, если не секрет?
– Для тебя не секрет. Мастерскую швейную надо тут открыть, так я себе маркую.
– Чего, чего?!
– Я, видишь ли, брат, как в анекдоте: «а после работы я ещё немножко шью». На Подоле у меня три мастерских было когда-то. Эх, времечко! О цеховиках слыхал?
– Знал я одного, известная личность, у него и погоняла была путёвая – Закройщик, Вова Закройщик, по коже он выступал, знатно шил, пальто заворачивал, что тебе в гестапо.
– А он не с Ветряных Гор>45 случаем?
– Да, – обрадовался я, – я у него был раз дома, ничего хавыра>46, чековая упаковка>47. Вова меня мясо по-грузински научил там жарить. Менты подгребли его под белы рученьки полгода назад – нетрудовые доходы.
– Я его знаю, его на кичу закинули, когда я только откинулся. Два роки, как с куста. А ты где чалился?
– Бог миловал.
– Не зарекайся.
– Знаю.
– А слова где так правильно складывать научился? Практически путёвая феня>48.
– Так с Соцгорода же я.
– Парни и я к вам, – рядом с нами в траву повалился длинный тощий Алик Блувштейн, я его знал, он был из моей «двадцатки», я познакомил его с Эдиком.