Центр жестокости и порока - стр. 43
– Как, прокурор, – начал он, озаряясь слащавой гримасой, едва успел посетитель переступить порог комнаты, предназначенной для допросов, – разве у тебя не существует дел поважнее, чем тратить драгоценное время на посещение одинокого узника, упеченного тобой же в тюремную камеру?
– Ты меня убедил, – сказал он, пока еще оставляя дверь приоткрытой, и, чтобы заключенному было слышно, отдал приказание стоявшему рядом сержанту: – Отключите здесь запись!
– Но?.. – попытался было возразить немолодой уже конвоир, отлично зная регламент, не позволяющий оставлять следственный кабинет без видеонаблюдения.
– Немедленно! – «рыкнул» прокурор голосом, не подлежавшим сомнению, после чего с силой закрыл железную створку.
– Вот так-то гораздо лучше, «мусор», – насупился на вошедшего жестокий преступник, во всем, в том числе и мимике, старавшийся подражать монгольскому древнему полководцу, что, кстати говоря, у него получалось довольно неплохо, – только не надейся провести меня показными, бутафорскими выходками: я на такие дешевые трюки не «покупаюсь». Говори, чего хотел, и если дельное, то рассмотрим, а ежели так, пустое, то лучше сразу иди обратно, меня же отправь назад, в мою камеру.
– Я тебя не обманываю, – пересиливая себя, чтобы не съездить по лицу в основном «редкостному мерзавцу», а сейчас прикованному к столу, и, казалось бы, полностью беззащитному человеку, – наш разговор действительно останется неучтенным, поэтому можно говорить совершенно спокойно, без каких-либо иносказаний и оговорок.
– Раз так, докажи, что твое расположение соответствует истине, – проговорил «крестный отец» всей городской преступной организации с серьезнейшим видом, – выпусти меня на свободу… а после, в спокойной обстановке и на нейтральной территории, мы и обсудим интересующие нас обоих проблемы. Пока же, сам понимаешь, в промозглых застенках откровенного разговора у нас – как бы мне не хотелось – с тобой не получится.
– Освободить?! Но это попросту невозможно, – искренне возмутился государственный обвинитель, отпрянув от заключенного, словно от прокаженного, – существуют неопровержимые доказательства: оружие, свидетель, опять же – и даже ценой собственной власти я не смогу изменить меру пресечения, назначенную, между прочим, судом, и которую, заметь, я сам для тебя и запрашивал.
– Значит, поторопился, – парировал хитроумный Джемуга, лицом приближаясь к перегородке и переходя на заговорщицкий шепот, – не мне же тебя учить: ты знаешь законы как никто другой в этом городе… что же касается доказывающих улик? Хм, здесь существует человек, носящий имя Барун; поверь, он мастер решать любые проблемы – и подобные в том же числе соответственно; не сомневайся, он справится и все организует – комар не подточит носа. Насчет же записи?.. И правда, тут ты рискуешь гораздо больше и тебе сейчас крайне невыгодно, чтобы о состоявшемся разговоре «пронюхал» кто-либо посторонний; однако, как бы там ни оказалось – надеюсь, ты понял? – в сложившейся ситуации, сложной для нас обоих, расстаться как-нибудь по-другому никак не получится – и это мое последнее слово.