Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики - стр. 74

. Пик переводов пришелся на октябрь 1933 г., когда их сумма превысила п млн рейхсмарок, но и на протяжении всей первой половины 1934 г. они находились на уровне примерно в б млн рейхсмарок ежемесячно. В условиях, когда общие запасы валюты составляли менее 100 млн рейхсмарок, Рейхсбанк едва ли мог себе позволить такой отток. Поэтому в ответ Рейхсбанк резко поднял ставку дисконта для всех держателей личных счетов, желавших перевести их за рубеж через Golddiskontbank[236]. Кроме того, в мае 1934 г. были ужесточены условия взимания так называемого налога на бегство из Рейха: нижняя граница стоимости облагаемого налогом имущества снизилась с 200 тыс. до 50 тыс. рейхсмарок, а власти получили более широкие полномочия при оценке его стоимости[237]. Эти меры позволили резко сократить отток иностранной валюты, вызванный эмиграцией. К лету 1935 г. ежемесячные потери Рейхсбанка сократились до 2 млн рейхсмарок. Однако итог этих мер был в высшей степени противоречивым. Третий рейх не поощрял эмиграцию, а, наоборот, взимал драконовский налог со всех желавших покинуть страну. Это привело к предсказуемому результату. После того как миновали первые эксцессы, связанные с захватом власти, еврейская эмиграция сократилась, составив всего 23 тыс. человек в 1934 г. и 21 тыс. человек в 1935 г. Начиная с 1934 г. нехватка иностранной валюты стала главным препятствием к последовательному проведению политики принудительной эмиграции.

Однако все это отнюдь не мешало таким параноидальным антисемитам, как Йозеф Геббельс, возлагать всю вину за германские проблемы платежного баланса на махинации мирового еврейства. Выступление Геббельса в мае 1934 г. в «Спортпаласте», которым он открыл кампанию против «ворчунов и критиканов», было пересыпано злобными антисемитскими выпадами: «Если Германия была вынуждена объявить всему миру, что она больше не в состоянии платить по долгам и переводить проценты, то вина за это лежит не на нас». По его словам, в конечном счете причиной проблем являлся организованный мировым еврейством экономический бойкот и заплатить за это придется немецким евреям. Под бурные аплодисменты Геббельс заявил, что в случае экономического кризиса «ненависть, гнев и отчаяние немецкого народа в первую очередь обратятся против тех, кто находится рядом с нами, у нас в стране»[238].

Однако основная причина недостаточной конкурентоспособности Германии не имела отношения к политике (в самом буквальном смысле слова). Ключевая проблема заключалась в неудачном обменном курсе рейхсмарки. Как мы уже видели, этот принципиальный перекос впервые возник осенью 1931 г. после девальвации фунта стерлингов. Вторым ударом стала девальвация доллара в апреле 1933 г. К 1933 г. торговля между странами, чьи валюты были по-прежнему привязаны к золоту, составляла лишь 20 % от мировой. Вследствие неготовности Германии последовать этой тенденции цены на ее экспортные товары, установленные в соответствии с официальным обменным курсом рейхсмарки, оказались крайне неконкурентоспособными. Дело было не в конкретных отраслях или секторах, не в высоких зарплатах и не в избыточных налогах и социальных взносах. При существовавших обменных курсах вся система цен и заработков в Германии находилась в сильном несоответствии с тем, что наблюдалось в большинстве других стран мира.