. После захвата Гитлером власти их курс опустился на 12 пунктов, до 50 %. После объявления частичного моратория в июне 1933 г. он упал примерно до 40 %. Таким образом, один из механизмов субсидий состоял в том, что германские экспортеры могли использовать свою зарубежную выручку для покупки сильно обесценившихся германских облигаций в Лондоне и Нью-Йорке. Облигацию, имевшую номинальную стоимость в 100 долларов (или в 350 рейхсмарок, при действовавшем обменном курсе в 3,50 рейхсмарки за доллар), в апреле 1934 г. можно было купить в Нью-Йорке примерно за 50 долларов (175 рейхсмарок, по текущему курсу). После того как обесценившаяся облигация становилась собственностью германского экспортера, задолженность германского должника перед зарубежным кредитором превращалась в долг одного немца другому. Рейхсбанк предоставлял германским экспортерам субсидии, либо непосредственно, либо через посредников выкупая у них облигации по ставкам, близким к их номинальной стоимости. Для экспортера, участвующего в этой схеме, 50 долларов экспортной выручки, переведенные в долларовые облигации, превращались не в 175 рейхсмарок, а почти в 350. По сути это было равносильно девальвации рейхсмарки на 50 %, позволявшей экспортеру устанавливать на свои товары очень выгодную цену в долларах и торговать на условиях, которые иначе ввергли бы его в огромные убытки. Отличие от нормальной девальвации состояло в том, что это происходило не за счет германских должников или германских импортеров. При такой схеме обратного выкупа издержки ложились на зарубежных кредиторов Германии, продававших свои германские облигации лишь за долю их номинальной стоимости
[242]. Разумеется, не все германские экспортеры нуждались в субсидиях. Почти треть германского экспорта составляли товары, продававшиеся через картели, специальное оборудование или те товары, на которые Германия обладала монополией. Остальное с осени 1933 г. субсидировалось примерно на 10–30 %, вследствие чего общий уровень субсидий составлял около 10 %. Несомненно, в официальных документах Рейхсбанка именно успешное применение германскими властями этих механизмов субсидирования экспорта подавалось как главный аргумент против девальвации. Казалось, что Германия нашла способ наращивать свой экспорт, не обременяя издержками девальвации – высокой стоимостью импорта и тяжелой ношей зарубежного долга – остальную экономику.
Однако к весне 1934 г., когда резервы Рейхсбанка сократились до критического уровня, этот оптимизм начал испаряться[243]. Несмотря на многообещающее начало, система экспортных субсидий, основанная на обратном выкупе долговых обязательств, не работала. Гитлеровскому правительству следовало либо предпринять драконовские меры по увеличению экспорта, включая возможную девальвацию, либо наложить суровые ограничения на импорт. Однако последние поставили бы под удар весь процесс экономического возрождения. Германия не могла производить товары, работать и потреблять без импорта. Как мы уже видели, ключевые приоритеты режима были обозначены уже в первой половине 1933 г. Объемы средств, предназначавшихся для перевооружения, намного превосходили все, что когда-либо предполагалось выделить на создание рабочих мест – и столь же велики были соответствующие дипломатические, финансовые и политические риски. Летом 1933 г. в жертву были принесены интересы зарубежных кредиторов Германии. Истощение резервов Рейхсбанка с начала 1934 г. снова поставило правительство Гитлера перед выбором. Повторим: оно могло либо пойти на радикальные меры с целью поощрения экспорта, либо выборочно отдавать предпочтение одним статьям импорта перед другими. Преференции могли получить или отрасли, обслуживавшие гражданский сектор экономики, или сферы, связанные с государственными инвестициями и перевооружением. То и другое одновременно было невозможно. Этот непростой выбор проливает новый свет на разбиравшееся в предыдущей главе примечательное решение не выделять после декабря 1933 г. новых средств на создание гражданских рабочих мест. Если бы Берлин мог восстанавливать экономику страны, опираясь и на создание гражданских рабочих мест, и на перевооружение, то он, несомненно, выбрал бы именно этот вариант. Но это исключалось по причине ограничений, связанных с платежным балансом.
