Будапештский нуар - стр. 2

– Ведь премьер-министр Гёмбёш умер… – Дежурный хотел было продолжить, но вовремя опомнился: – Но, конечно, вы уже имеете честь это знать.

– Знаю, приятель, – ответил Гордон и поторопился на третий этаж.

Оказавшись в коридоре, он повернул направо, остановился у последней двери слева. Постучался. А вдруг!.. Ответа не последовало. Тогда Жигмонд приоткрыл дверь кабинета Владимира Геллерта. Кабинет ведущего инспектора уголовно-сыскной группы оказался пуст, и лишь одинокая настольная лампа освещала комнату. Гордон прикрыл за собой дверь и подошел к окну. Геллерт пользовался особыми привилегиями: окна его кабинета выходили на Дунай, чего был удостоен далеко не каждый. Гордон закурил, выглянул в окно и увидел подсвеченный Цепной мост, Будайскую крепость, плывущие по Дунаю кораблики, пришвартованные катера, плетущиеся со скоростью черепахи буксирные суда.

Гордон потушил сигарету и уселся в одно из двух кресел напротив письменного стола. Достал записную книжку, чтобы пробежаться по вопросам, которые хотел уточнить у Геллерта. Еще в понедельник, когда они разговаривали по телефону, он попросил помощи в получении доступа к некоторой информации, связанной с Роной. По сути, Гордон уже ничем не мог помочь, так как слушание по делу Эрнё Роны началось еще в первой половине дня, но, несмотря на это, он считал своим долгом раскрыть дело услужливого детектива.

В городе развелось множество валютных спекулянтов, пытавшихся получить прибыль от изменения валютного курса, частенько им даже удавалось сорвать большой куш. Шайка выбрала самый простой способ: люди Иштвана Сёрчеи выдавали себя за детективов, а затем попросту изымали деньги у спекулянтов. Однажды биржевой маклер Арнольд Бонди заглянул в офис Роны и пожаловался, что его обчистили на пять тысяч пенгё. Рона собаку съел на делах о мошенниках и карточных жуликах, так что сразу достал фотографию мужчины по имени Дюла Грос, которого они с коллегами уже некоторое время выслеживали как раз в связи c делами псевдодетективов. Только вот Бонди преступника не опознал. Тогда Рона предложил написать заявление, Бонди так и поступил, а потом пострадавший [2]принялся без устали надоедать следователю, пытаясь выяснить, как обстоят дела. И когда Рона сообщил, что дело еще на рассмотрении, Бонди вышел из офиса вне себя от ярости, а через пару дней составил у адвоката донос на Рону, согласно которому детектив принял от него сто пятьдесят пенгё для того, чтобы в обмен на эти деньги получить от псевдодетективов те самые пять тысяч. По этому делу объявили следствие, и как раз этим утром провели первое заседание.