Бродяги Дхармы - стр. 30
– Ну и что ты собираешься делать? Что нам всем делать – тащиться четыре мили обратно?
– Только одно: я возвращаюсь сам, сливаю масло и иду обратно за вами по тропе, а вечером догоняю вас в лагере.
– Я разожгу большой костер, – сказал Джафи, – ты его увидишь, покричишь, и мы тебя направим.
– Запросто.
– Но тебе придется побегать, чтобы к вечеру добраться до лагеря.
– Я уже иду.
Но тут мне стало так жалко старого, несчастного, смешного Генри, что я сказал:
– Да ну его к черту, этот картер, если ты с нами не пойдешь, пошли вместе все равно.
– Слишком дорого встанет, если эта штука сегодня ночью замерзнет, Смит, поэтому лучше вернуться. У меня будет множество приятных мыслей – знакомиться с тем, о чем вы вдвоем, вероятно, будете беседовать весь день; ах, ч-черт, уже пора двигаться. Ни за что не жужжите на пчел, не обижайте дворняжек, а если партия в теннис начнется и все снимут рубашки, не стройте глазки прожектору, или солнышко пнет попку девчонки обратно к вам, вместе с кошками, ящиками фруктов и апельсинов и со всем остальным, – заявил нечто подобное и без дальнейших церемоний зашагал обратно по дороге, лишь слегка махнув нам рукой, бормоча себе под нос, так что нам пришлось завопить ему вслед:
– Пока, Генри, давай быстрее!
А он не ответил, только пожал плечами на ходу.
– Знаешь, – сказал я, – думаю, ему без разницы. Он доволен и оттого, что бродит и все забывает.
– И похлопывает себя по животу, и видит все таким, какое оно есть, типа как в «Чжу-ан-цзы».
И мы с Джафи хорошенько посмеялись, глядя вслед покинутому Генри, ковылявшему по дороге, которую мы только что одолели, одинокому и безумному.
– Ну, пошли, – сказал Джафи. – Когда я устану тащить этот здоровый рюкзак, поменяемся.
– Хоть сейчас. Давай сейчас, мне надо что-нибудь тяжеленькое понести. Ты себе не представляешь, как мне четко, чувак, давай же!
И вот мы махнулись рюкзаками и стартанули.
Обоим нам было прекрасно, и мы без конца болтали – о чем угодно: о литературе, о горах, о девчонках, о Принцессе, о поэтах, о Японии, о наших прошлых приключениях в жизни, и я вдруг понял, что нет худа без добра, – если б Морли не забыл слить масло из картера, Джафи и слова бы не удалось вставить весь этот благословенный день, а так у меня прекрасная возможность услышать его идеи. Тем, как он все делал, ходил в походы, он напоминал мне моего друга детства Майка, который тоже любил идти впереди, суровый, как Бак Джоунз, глаза устремлены к дальним горизонтам, как у Натти Бампо[18], предупреждая меня о ломающихся ветках или говоря: «Здесь слишком глубоко, давай спустимся ниже и перейдем ручей вон там», или: «В этой низинке будет грязь, лучше обойти», – смертельно серьезный и довольный. По тому, как Джафи шел впереди, я видел все его детство в восточных лесах Орегона. Он шел, как говорил, сзади я видел, что он слегка косолапит – совсем как я; но когда подошло время лезть вверх по склону, он развел носки, как Чаплин, чтобы крепче ступать. Мы пересекли что-то вроде заболоченной речной долинки по густым зарослям, мимо нескольких ив, выбрались на другой стороне, слегка подмочив ноги, и начали подъем по тропе, ясно размеченной и недавно подправленной лесниками, но иногда натыкались на осыпи, где прямо на тропу рушились сверху камни, и Джафи всякий раз не ленился убирать их, говоря при этом: