Размер шрифта
-
+

Бродяги Дхармы - стр. 32

– Это как реклама эля «Рейнир»! – завопил Джафи.

– Давай посидим чуть-чуть и покайфуем.

– Парень, ты не представляешь, сколько нам еще топать!

– А я даже не устал!

– Еще устанешь, Тигр.

9

Мы шли дальше, и мне до невероятия нравилось, какой у этой тропы бессмертный вид, когда уже перевалило за полдень, и как поросший травой склон холма словно весь окутан древней золотой пыльцой, как жучки кувыркаются над камнями, как ветерок вздыхает в мерцающих танцах над нагретыми валунами, и как тропа вдруг заводит в прохладную тень от больших деревьев над головой, и как свет здесь глубже. И нравилось, что озеро под нами вскоре стало совсем игрушечным, а черные дыры в нем по-прежнему ясно различимы, и на него падают гигантские тени облаков, и петляет трагическая дорога, по которой сейчас возвращается бедолага Морли.

– Ты разглядишь бедного Морли внизу?

Джафи долго всматривался.

– Я вижу облачко пыли – может, это он уже идет обратно.

Мне же казалось, что я вижу древний полдень этой тропы – от камней на лужайках и букетиков люпина до неожиданных возвратов к ревущему потоку с его мостиками из мокрых коряг и подводной зеленью; в моем сердце возникло что-то невыразимо надломленное, будто я жил и прежде и ходил по этой тропе точно так же с соратником-Бодхисатвой, – но, быть может, то паломничество было гораздо важнее, и мне сейчас очень хотелось лечь у тропы и все хорошенько вспомнить. Вот что с тобою делают леса – они всегда знакомые, издавна утраченные, словно лицо давно покойного родственника, словно старый сон, словно обрывок забытой песни, донесшийся по-над водою, а больше всего – словно золотые вечности прошедшего детства или прошедшей зрелости, и вся жизнь, вся смерть, вся боль сердечная, случившиеся миллион лет назад, и облака, проплывающие над головой, кажется, подкрепляют (своей собственной одинокой знакомостью) это чувство. Исступленный восторг даже – вот что я ощущал, вместе со вспышками внезапного воспоминания; вспотев и утомившись, я хотел уснуть и видеть сны в траве. Забираясь выше, мы сильнее уставали и теперь, совсем как пара настоящих альпинистов, больше уже не разговаривали, нам не нужно было разговаривать, и мы этому радовались, как, по сути, заметил Джафи, обернувшись ко мне после получасового молчания:

– Как раз вот так мне нравится: когда идешь – просто нет нужды разговаривать, будто мы животные и общаемся безмолвной телепатией.

Так, забившись в собственные мысли, мы топали дальше, Джафи переставлял ноги, отклячив зад, как я уже говорил, а я подобрал свой темп – короткие шажки, медленно, терпеливо, все выше в гору со скоростью миля в час, так что я постоянно оставался в тридцати ярдах позади него, и теперь, когда у нас рождались какие-нибудь хайку, приходилось кричать их друг другу туда и обратно. Довольно скоро мы выбрались на верхушку того участка, который уже и тропой-то не был, ни с чем не сравнимый сонный лужок, где был прекрасный пруд, а за ним – одни валуны, и ничего кроме.

Страница 32