Братья Стругацкие. Письма о будущем - стр. 48
В 1959 г. Уже подвергается жёсткой критике за безыдейность роман Н. Н. Шпанова, написанный в ключе научно-технической фантастики[62]. В то же время «Туманность Андромеды» практически не сталкивается с критическими оценками коллег, несмотря на то, что некоторые профессиональные критики высказывают чисто лингвистические претензии к автору. На обсуждении этого романа в Союзе писателей речь идёт о рождении нового направления в фантастике и его судьбе, а не о частных деталях[63]. А. П. Казанцев называет его «первой попыткой нарисовать художественными средствами коммунистическое общество» и оценивает роман как «идеологические оружие»: по его мнению, книга показывает все лучшие достижения коммунистической партии и СССР, и при этом обязательно будет прочитана на Западе.
Ещё одной причиной нового этапа развития жанра стал рост интереса к науке. Такие достижения, как открытие атомной энергии и последующее мирное освоение атома, развитие авиации и космической промышленности, продолжающиеся механизация и автоматизация производства, зарождение компьютерных технологий и др. тревожили людей, и наука оказалась в центре их внимания. Философы – представители разных политических систем, по-разному толковали обстановку, созданную этим открытием в частности, и наукой вообще.
Об особом значении для развития советской фантастики запуска в космос искусственного спутника Земли говорилось на Всероссийском совещании по приключенческой и научно-фантастической литературе в 1958 г.: «Появление советских искусственных спутников Земли потрясло капиталистический мир, развенчало велико-рекламную американскую технику, перепугало военных руководителей НАТО, не на шутку встревожило финансовых воротил. Простые люди и учёные всего мира видели в советских спутниках победу науки, призванной расширить знания человека, проложить ему путь в Космос. Люди же, мыслящие лишь военными категориями, атомными бомбами, разрушениями и базами, с которых удобно произвести эти разрушения, увидели в маленькой советской луне военную угрозу»[64].
В конце 1950-х гг. впервые прозвучали призывы сделать научную фантастика «литературой крылатой мечты», которая должна заниматься описанием нового социального устройства общества. Кайтох высказывает мысль, что в этот период родился проект поручить научной фантастике чуть ли не ключевые задания, связанные с популяризацией программы партии[65]. Действительно, на заседании подсекции по научно-фантастической и приключенческой литературе МО СП 1958 г. А. Аджубей рекомендовал фантастам обратить внимание на возможности изображения коммунистического будущего в фантастике, однако о заказе на популяризацию непосредственно Третьей программы партии речь не идёт.