Брат мой Авель - стр. 31
Они говорили по-английски, не подозревая, что Авель понимает каждое слово.
– Кто этот дурачок? Он тоже русак? Ах, у вас тут всё так перепутано. Не поймёшь, где русский, где украинец.
– Это сын богатого человека. Говорят, его отец торгует оружием и имеет фабрику по производству снарядов в Канаде.
– Ну, тогда он точно украинец, но только сумасшедший. Впрочем, все богатые сынки одной национальности. Космополиты! А что такое космополит? Космополит – это слюнтяй и псих в одном лице. Он не выдержал вида крови… ах-ах-ах!!! Он не пожелал видеть настоящего допроса! Бррр…
И англичанин расхохотался.
– Я думаю, Гречишников оботрётся. Это пройдёт у него, – проговорил собеседник англичанина.
– Нет. От него надо избавляться. Отослать к папочке в Канаду.
– Папочка его в Харькове, и это человек с большими связами…
– В Украине все коррумпированы. Продаётся и покупается всё.
– При СССР отец Святослава Евгеньевича Гречишникова занимал высокое место в цеховой иерархии. Джем. Не слышали? Цеховики в то время являлись своеобразной элитой преступного мира. Джем слыл человеком с большими связями в самых высоких кругах. Способность завязывать связи с самыми различными людьми Святослав Гречишников унаследовал от своего отца.
– Украина – очень коррумпированная страна, – повторил англичанин.
– Мы живём по своим понятиям, – возразили ему.
– А надо жить по закону!
– Понятия – это и есть закон. Ссориться со Святославом Гречишниковым тут никто не будет. В Харькове, в конце бывшей улицы Карла Маркса, ранее Момрарской, а нынче улицы академика Ефремова, есть заведение с психиатрическим уклоном. Там за плату можно получить отдельную палату…
– Да ты дока в таких делах!..
– Станешь тут докой! Там уже обретаются двое наших. Пусть сынок Гречишникова к ним присоединится.
Авель смотрит в окно. Сквозь посеченные кроны тополей проступает остов полуразрушенного дома – обычная, тривиальная двенадцатиподъездная девятиэтажка превращенная ночным прилётом в символ этой войны: два подъезда обвалились, выбитые окна, как распахнутые в крике ужаса рты. Над завалами железобетонных конструкций муравьишками копошатся люди в светоотражающих жилетах.
Авель слышит голоса в соседних помещениях. Это медицинский персонал обсуждает подробности ночных событий. Говорят о том, что этой ночью Харьков сильно пострадал. На все завалы не хватает рук, разбирают медленно, а под завалами всё ещё могут находиться люди.
Тогда Авель решился. Он шёл по широким коридорам больницы, интуитивно определяя дорогу к выходу. Вдоль стен на скамьях сидели мужчины разных возрастов с перевёрнутыми, искажёнными болезнью лицами. Некоторые беспорядочно бродили, как броуновские частицы, из конца в конец коридора, от запертых дверей в палаты к окнам и обратно. Авель понял, что в дневное время пациентам психиатрической клиники находиться в палатах запрещено и только для него, сына Святослава Гречишникова, было сделано исключение. Однако никакие праздные догадки и умозаключения не собьют человека, у которого есть цель. А целью Авеля Гречишникова являлась девятиэтажка за больничным забором и погребённые под завалами люди.