Борух Баклажанов. В поиске равновесия - стр. 34

Театральный худрук Модест Мельпоменов постоянно искал новые формы и дерзко экспериментировал, перепробовав все от камбоджийских фантастов до белорусских деревенщиков, но в итоге остановился на пьесах Ираклия Щербатова – своего однокашника по театральному институту. Ираклий писал глубоко, безжалостно бередя все социальные нарывы страны, начиная со второй половины 20-го века. В тот вечер на сцене давали «Плов» по Щербатову, и большинство населения пошло в театр, но Баклажанов посчитал иначе.

Клуб был определенно сельским, с паркетом, как в старых коммуналках. По углам стояли столики, за которыми в полумраке сидели скучающие дамы весомых достоинств. Заиграла медленная музыка, и Борух решил пригласить на танец одну из них.

– Я Вас категорически приветствую, – сказал он, подойдя к ней, – разрешите Вас пригласить.

– Явно не местный! – подумала она, но приглашение приняла, с показным безразличием закатив глаза и томно встав.

Давешние полбутылки «Сибирской» делали Баклажанова особенно галантным, и даму он вел весьма пиетично. Не учел Борух лишь одного – она была подругой местного селянина, а стало быть, находилась «при нем». Тот сидел со своей компанией в другом конце зала, бурно обсуждая вопросы, далекие от глобальных, и в конце танца предложил Боруху выйти, спровоцировав того на дискуссию. На провокацию Баклажанов из вежливости поддался и, приняв приглашение, вышел на улицу. Дискутировали они недолго, результатом же была сдвинутая челюсть у одного и кровавые сопли у другого. Итоги местного явно не устраивали, и останавливаться на достигнутом он не собирался. По его счастью, в тот момент он увидел своего старшего брата, который как раз с компанией возвращался из театра с «Плова» по Щербатову, и попросил того посодействовать. «Оппонентов прибавляется!» – подумал тогда Борух, а в центре внимания он быть привык.

Старший брат на просьбу родственника откликнулся, равно как откликнулись и его друзья. Они подошли к вопросу ответственно. Театралы разматывали сапогами лежавшего на земле Баклажанова, и Борух начинал понимать, что танцор он плохой. В какой-то момент компании стало скучно, и они устроили перекур, а Баклажанов пошел к колонке смывать с лица кровавую кашу. «В театр надо было тебе идти, танцор, в театр – души поболее, а физики поменьше!» – думал Борух и на миг поднял глаза. Зрелище не пришлось ему по душе. Эти пятеро вовсю вырывали заборные колья из ближайшей ограды, и Баклажанов понял, что делали они это не просто так. Подсознательно вспомнив, что лучшая из 36 стратагем это «бегство», Борух иного пути искать не стал.