Бороздить море втайне от небес. Логики терапевтических изменений - стр. 21

С точки зрения логики вмешательства, когда мы имеем дело с человеком, страдающим обсессивно-компульсивным расстройством или с человеком, страдающим пищевым расстройством либо депрессией, вместо того, чтобы вспоминать, что говорит об этом наша теория, мы должны задать себе следующий вопрос: «Какой способ является лучшим для достижения нашей цели, чтобы облегчить или устранить это расстройство?». Для этого мы должны обладать прогностическим знанием того, как функционирует модель реальности и обратных связей, которая привела к созданию данного патогенного равновесия, и применить модель изменения, которая сделала бы равновесие здоровым. Сегодня, после двадцати лет исследований-вмешательств, благодаря стратегическим изменениям, которых нам удалось достичь в работе с тысячами случаев и которые позволили нам стратегическим образом познать функционирование различных патологий, мы располагаем самыми настоящими протоколами вмешательства, специфическими для лечения самых серьёзных форм психологических и поведенческих расстройств.

Изменение, ещё одно важное понятие, которое не является линейным, поэтому по шкале от нуля до десяти, я двигаюсь от единицы к десятке, но, как наблюдается в природе во всех натуральных климатических, физических и биохимических феноменах, она не линейна. В изменениях могут наблюдаться скачки, которые описывает теория катастроф, или же изменения могут продвигаются по спирали, то есть вперёд, затем назад, затем вновь вперёд, где движение вперёд означает возврат назад, чтобы идти вперёд. Когда не учитывается этот факт, как это происходит в большинстве линейных и рационалистических подходов, возникает риск сбиться с пути из-за иллюзии, согласно которой терапевтическое изменение происходит по этапам, до достижения инсайта. Не случайно этот термин не переводится на другие языки. Слышно эхо Сократа, который говорит нам: «Познай себя и изменись». Я утверждаю совершенно обратное, в том смысле, что считаю изменение не своего рода умственным озарением, а чем-то, что в первую очередь затрагивает восприятие; меняется восприятие реальности и под эффектом этого меняется реакция на неё. Это позволяет человеку открыть более функциональный способ восприятия и реагирования на реальность по сравнению с предыдущим. Представим себе пациента, страдающего агорафобией, неспособного сделать даже шаг за пределы дома, которому я, как в 90-е годы, так и сегодня, после провала самых развитых техник, предлагал выполнять пируэты. Я говорю пациенту: «Хорошо, хорошо. Теперь Вы должны сделать нечто очень важное для меня: встаньте, дойдите до двери кабинета, сделайте пируэт, откройте дверь, сделайте пируэт, как только вы выйдете за дверь, спуститесь вниз, подойдите к двери здания, сделайте пируэт перед тем как выйти, еще один пируэт, как только вы выйдете, поверните налево, идите в этом направлении и делайте пируэт каждые десять шагов, пока не дойдете до овощного магазина. Когда вы до него дойдёте, сделайте пируэт перед тем, как войти, и еще один, как только зайдёте, и купите для меня только одно самое красное, самое большое и спелое яблоко из тех, что найдёте. Возвращайтесь назад с яблоком в руке, делая пируэт каждые десять шагов, сделайте один пируэт, перед тем как зайти, еще один пируэт, когда вы войдете, а я буду ждать Вас здесь» [Нардонэ, 1993; 2000; 200а]. Эта техника обошла весь мир. Если дать человеку это предписание в суггестивной и гипнотической манере, оно заставит человека впервые в своей жизни выйти самостоятельно и выполнять пируэты, делая что-то странное; или же, чтобы не делать эти странные вещи, просто пойти в магазин, купить яблоко, выбирая самое красное и большое, и прийти ко мне с яблоком в руке. Это кажется почти нелепым, но когда он возвращается, я спрашиваю его: «А Вам было страшно?», и человек отвечает мне, что нет. Потом я спрашиваю: «Как Вы думаете, сколько времени Вы провели на улице?». Обычно человек отвечает, что пять минут, тогда как прошло минимум двадцать минут, так как овощной магазин находится довольно далеко от моего кабинета. Когда я сообщаю, сколько времени прошло на самом деле, пациент осознает, что он на протяжении двадцати минут находился один на улице и не испытывал страха. Это то, что мы называем