Бороздить море втайне от небес. Логики терапевтических изменений - стр. 20

Следовательно, изменение может быть не только терапевтическим, но и патогенным, и это опровергает идею о том, что в большинстве случаев можно родиться больным. Да, чаще всего существует предрасположенность, которая имеет значение, но, по сути, больными становятся, а не рождаются. Таким же образом можно развенчать биологистическую убеждённость, весьма укоренившуюся за последние десять лет, что человек рождается «приговоренным», что болезнь зарегистрирована в генетическом коде человека и он может лишь пытаться управлять этим, своего рода, гильотина, которая неизбежно нанесёт удар.

Это довольно «парменидовская» точка зрения7, согласно которой застой абсолютен, изменение невозможно, и это видение продолжает предлагать себя несмотря на то, что те же биологи доказали обратное своим «проектом генома». Стараясь выделить гены, отвечающие за равновесие организма, учёные отметили, что код генома исследуемых субъектов меняется вследствие определённых событий. Естественно, проект генома был сразу же прерван, и лишь некоторые исследовательские центры в Соединённых Штатах и Испании продолжают настойчиво двигаться этом направлении, в то время как большинство исследований нацелено на создание лекарств, как если бы существовали только эти две возможности. Речь идёт о типичном сциентистском редукционизме, применяемом с уверенностью в необходимости получения полного контроля над событиями, над нашим организмом, нашим мозгом и нашим разумом, что может быть лишь иллюзией, обречённой на разочарование. Индивидуальный опыт, понимаемый как восприятие реальности, которое определяет реакции, формирующие взаимодействия, которые становятся интерактивной динамикой отношений разума с самим собой, разума с другими людьми, разума с окружающим миром, невозможно контролировать жестким и окончательным образом. Добавим: к счастью!

На этом уровне необходимо ввести еще одно понятие, которое в большинстве случаев в области психотерапии игнорируют, хотя оно, вероятно, самое важное, а именно, понятие предсказуемости. Мы уже говорили, что стратегическое изменение направлено на достижение запланированной, а не случайной цели; это означает, что мы вызовем в системе, в которую хотим вмешаться, изменение, которое произведет именно то, что мы хотим, или что-то очень близкое к желаемому результату. Представим себе игру в биллиард: я ударяю по шару, который, отскакивая от бортов стола, забивает несколько других шаров, и я говорю: «Какой молодец!». Это случайность, а не предсказуемость. Предсказуемость имеет место, когда я, прежде чем ударить по шару, говорю, что он сперва стукнется о правый борт, затем о левый, проделает вон тот поворот и забьёт вон тот шар, потом я это делаю, и происходит именно это. Конечно, чтобы это случилось, я должен хорошо уметь это делать. Со времён основания школы Пало Альто о краткосрочной терапии многие говорили: «Это не работает, потому что у меня не получается». Отлично, не правда ли? Если что-то не получается, значит, это неправильно; но для того, чтобы это получилось, нужна постоянная практика. Уже Протагор говорил относительно риторики, что «маэстро – это синтез природной предрасположенности и постоянной практики», и здесь именно «постоянная практика» определяет разницу. У человека может быть предрасположенность, но если он ее не развивает, она не превращается в способность; если предрасположенность есть, но нет постоянной практики, то она теряется. Таким образом, предсказуемость становится центральной концепцией: необходимо располагать стратегией, которая не только позволяет достичь заданной цели, но и должна включать в себя серию тактических манёвров, действие которых в каждой фазе указывает, что именно нам удается произвести. Это позволяет измерять неудачу наших действий не только когда пройден весь путь от начала и до конца – потому что, если ошибаются в конце процесса, не остается времени на исправления, – но и в каждой фазе. Следовательно, модель становится самокорректирующейся. Это характеристика чистой технологии; той самой научной технологии, которая применялась Архимедом, Леонардо да Винчи и Эдисоном, заключающаяся в создании моделей решения проблем, контролируемых в их эффектах. Является очевидным, что для всего этого требуется гораздо больше, чем единичная вспышка гениальности. Когда один журналист задал Эдисону провокационный вопрос, правда ли, что он ошибся две тысячи раз, пытаясь создать лампочку, он ответил: «Я успешно провалил две тысячи попыток создания лампочки, и это позволило мне действительно сделать ее.»