Большие маленькие люди - стр. 18
Потом меня учили стыдиться себя. Никто не смел говорить правду так буднично и безразлично. Никто не смел так сразу и так близко приближаться ко мне. Творилось что-то необычайное, пугающее до глубины души, неподвластное пониманию. Ванька с любопытством изучал меня.
– Ты интересная, – он подчеркнул «ты», и продолжал спокойно изучать меня. – Я… сейчас… тебя… ударю!! – мне стало жечь глаза, я усиленно сглатывала, чтобы подавить слезы. Все это чересчур.
– Ты смешная, – продолжил Ванька, закрыл, наконец, дверь и сбежал по лестнице. Я осталась один на один со своей стеной из бетона. Он сказал: «Смешная». Смешная, а не жалкая. Это грело душу.
С тех пор, как я познакомилась с Ванькой, прошло несколько недель. Я твердо решила не замечать его. Это было непросто, ведь мы играли в одной компании. Часто оказывались в одной команде в «поиске сокровищ», и дважды проиграли из-за моего молчания. Пришлось выбирать между стыдом и выигрышем, я не могла долго обманывать себя.
Стыд и боль тянули вниз, а победа поддерживала равновесие. Победа означала «здесь мое место», хоть и ненадолго, потому как я с каждым годом становилась ненасытнее к победам – над несправедливостью в классе, над обидами во дворе, над собой. Пришлось мириться с Ванькиным присутствием, хотя каждый раз при виде него хотелось сжаться в точку. А став точкой, испариться.
Мы сидели, прижавшись спинами к кирпичной стене заброшенного бассейна. Подсказка оказалась ложной, и вместо следующей подсказки мы обнаружили лишь завернутый в бумагу камень.
– Не может быть! – я с досады швырнула камень в стену, он отскочил и попал Ваньке в ногу.
– Может, хватит?! – Ванька схватил меня за руку и строго взглянул мне в глаза. Бежать некуда.
– Я случайно, прости, – пришлось выдавить из себя извинение.
– Я не об этом. Что с тобой творится?
Я изобразила непонимание. Но это было глупо, и он скоро поймет, что я лгу. Он слишком взрослый. И сейчас он один на один с моей попыткой избежать, солгать, спрятаться. Я почему-то сразу почувствовала, что проиграла. Что он все понял.
– Ты на меня злишься? – Ванька продолжал допытываться.
Пожалуйста, солги. Это важнее всего на свете. Ложь спасет от его попытки приблизиться. Но я не смогла. Мне почему-то стало невыносимо стыдно лгать именно ему.
– Нет, не злюсь. Ты ведь правду сказал. Я заикаюсь. С самого детства. До школы вообще не разговаривала.
– С тобой не разговаривали что ли? – Ванька не понял.
– Разговаривали. Но не замечали, – я, кажется, сама впервые поняла это.
– А я заметил, – Ванька улыбнулся и потер ушибленное место.