Богу на тебя плевать - стр. 5

Вторая фотография сделана позже: на ней отец Арсена ещё ребёнок лет семи или восьми – стоит в парке рядом с дедушкой, который носит пышную бороду, будто настоящий первооткрыватель неизведанных земель. И правда, на этом снимке они оба напоминают героев из приключенческих книг, которые так нравились Арсену.

Третья – совсем простая: озеро, а у берега – двое тонких прутиков, которые дед называл «удочками». Когда-то в таких водоёмах ловили рыбу, и это считалось прекрасным отдыхом. Арсен, улыбнувшись, представил всю странность этого занятия, но бережно положил фотографию рядом с остальными. По краям она уже начала чуть коробиться, и он не хотел повредить её ещё сильнее.

Четвёртая фотография, пожалуй, самая загадочная. На ней – комната, в которой рос его отец. Видимо, он сам тайком взял у дедушки «фотоаппарат» и сделал снимок. Слева виднеется двухъярусная кровать, видимо, сделанная вручную, а не купленная; рядом письменный стол и окно. В конце комнаты – кладовка с чуть приоткрытой дверью; на её внешней стороне висело зеркало, в котором отражается контур фигуры – вероятно, это сам отец, прижав к лицу непонятное устройство со вспышкой. Но кое-что в затемнённом проёме кажется Арсену дополнительным силуэтом, словно там кто-то стоит. Дед всегда уверял, что это просто висит пальто, а все разговоры о втором силуэте – лишь игра воображения. Но отец никогда не рассказывал про эту фотографию: стоило Арсену спросить, тот лишь отшучивался, говорил, что всё это выдумки да и не помнить он уже, зачем он тогда фотографировал пустую комнату. Тем сильнее Арсена притягивала эта таинственная тень, прятавшаяся в глубине кладовой.

Пятая – особенно важная: она почти стёрлась по краям, но Арсен бережно хранил её в одном конверте с остальными. На снимке запечатлена его мама в возрасте восемнадцати лет, на выпускном. Белые банты, строгая форма, сероватый фон, а сама она не улыбается – смотрит в сторону с серьёзным, почти суровым выражением лица. Он почти не помнил её взрослой: она умерла, когда он был ещё совсем маленьким. И эта фотография – единственное, что связывало его с матерью. «Самая-самая», – шёпотом называл он её, разглядывая по несколько минут, а иногда и часами. Он воображал, как однажды смог бы поговорить с ней, засмеяться вместе или просто обнять и никогда не отпускать.