Богу на тебя плевать - стр. 1

Четыреста двадцать пятые бортовые сутки на станции дальнего наблюдения «Заря» под руководством капитана и по совместительству доктора технических наук Арсена Горького. Станция находилась на геостационарной орбите третьей планеты звёздной системы красного карлика в созвездии Лиры. Система была открыта случайно во время анализа спектральных данных и оказалась идеальным местом для размещения станции благодаря стабильности её орбиты.

Пост наблюдательного маяка – так называли вытянутую вдоль оси цилиндрическую станцию с десятью уровнями – был рассчитан на 500 бортовых суток. Арсену оставалось всего семьдесят четыре дня до завершения вахты, и тогда он наконец вернётся домой, чтобы провести отпуск. Хотя отпуском он называл это скорее с иронией – на Земле его ждали лекции, которые он читал в университете. Для него это было настоящим отдыхом. Работа с молодыми умами, погружение в преподавание позволяли ему забыть о холодной пустоте космоса. Руководство института давно привыкло к его странному графику и закрывало глаза на эти периодические исчезновения.

Сверившись с обновлёнными данными и внося их в портативный лептоп, который держал на согнутых предплечьях, Арсен отключил искусственную гравитацию – маленькое нарушение правил, которое он позволял себе. Ему нравилось это ощущение невесомости, это парение между уровнями станции, словно он становился частью самого космоса. Легко оттолкнувшись от переборки, он нырнул на уровень выше, где его ждали очередные замеры и наблюдения.

Станция «Заря» висела в безмолвии космоса, как крошечная искра в бескрайнем океане. Её орбита была рассчитана так, чтобы оставаться неподвижной относительно поверхности планеты – огромного газового гиганта с бушующими штормами и переливающимися слоями атмосферы. Иногда Арсен подолгу смотрел на эту планету через иллюминатор. Величие видов завораживало, но вместе с этим напоминало о том, как он одинок. Космос был красив, но в этой красоте была пустота, чуждость всему человеческому.

Оставалось всего семьдесят четыре дня. Совсем немного по меркам вселенной. Но для Арсена это были дни, которые разделяли его с возвращением домой, к тому месту, где, наконец, можно почувствовать себя не частью безмолвного механизма, а живым человеком.

Обед был по расписанию, и на этот раз Арсен включил гравитацию – автоматы попросту отказывались работать, ссылаясь на какую-то внутреннюю ошибку. Что-то в их системе явно шло не так, но он не стал разбираться. Его больше занимали те короткие мгновения, которые оставались до того, как таймер на его часах зазвонит, оповещая о времени приёма пищи.

В отличие от ранних космических полётов, о которых он читал с восхищением, жизнь на станции почти не отличалась от привычных земных условий. Еда была такой же: сбалансированной, приготовленной с акцентом на здоровое питание, но при этом – всё тот же картофель, свёкла, ржаной хлеб и синтетическое мясо. «Всё как обычно», – бормотал он себе под нос, вынимая поднос с едой из приёмника пищевого автомата. На виртуальном пульте он включил свою любимую композицию, которая всегда сопровождала его трапезу – «Вивальди. Времена года».

Когда из динамиков, установленных по периметру столовой, зазвучали первые ноты, Арсен плавно взмахнул пластиковой вилкой, словно дирижёрской палочкой, прикрыл глаза и, улыбаясь, направился к своему столу. Он держал поднос с обедом так уверенно и аккуратно, будто был официантом в дорогом ресторане.

Столов было ровно двенадцать, каждый рассчитан на четырёх человек – всё строго по стандарту. Однако для «смотрителя маяка», как он сам себя называл, это было излишне. Никогда, за все свои смены, он не слышал, чтобы на таких станциях работали вдвоём. Здесь всегда был только один человек.

Лавируя между столами и совершая лёгкие па на знакомом маршруте, он едва заметно улыбался. Вилка в его руке словно выписывала амплитудные движения, подчиняясь плавным переходам музыки. В конце очередного мотива он привычным жестом опустился на пластиковый стул, предварительно уложив на сиденье подушку, которую сшил сам в свободное время. Это была его небольшая роскошь.