Боги Срединного мира. Роман - стр. 36
Тансылу отдернула руку, словно обожглась, в глазах засверкали искры.
– Нет, слышишь, нет! Мне не нужен муж!
Она встала, дерзко глядя в глаза тоже поднявшемуся охотнику. Но он резко взял ее за плечи и медленно, но твердо сказал:
– Обещаю тебе, что никогда не прикоснусь к тебе, как мужчина. И каждому, кто только подумает об этом, перережу глотку. Но для того, чтобы ты могла встать во главе племени, мы должны стать мужем и женой. Одна ты – всего лишь женщина, а я – никто. Вдвоем мы – сила. Тем более, что твоя мать благословила нас перед уходом. Вот, – он достал бусы, – вот, это тебе передала мать. Она сказала, что они будут хранить тебя от демонов. Это сделано в ее стране…
– Я знаю, – перебила Тансылу.
Гнев ее растворился в новом выражении, в котором смешались и скорбь, и детский страх, и жалость. Тансылу взяла бусы, прижала ладони с ними к лицу, вдохнула запах матери, который еще витал между бусинами, собранными на тонкий кожаный ремешок.
Аязгул обнял девушку. Он понимал ее без слов, и восхищался ее стойкостью. В свои пятнадцать лет, Тансылу уже познала кровь и горе, унижение и страх, но это не сломило ее, и воинственный дух, живший в ее сердечке, зажигал глаза гневным огнем.
– Я согласна стать твоей женой, но помни свое обещание, Аязгул!
Они смотрели друг другу в глаза, и это была молчаливая клятва.
– Седлай коней, муж, мы выходим.
Утро всадники встретили верхом. Солнечный свет торопливо бежал за ними вслед, спускаясь по пологому боку холма в долину. Когда солнце ослепительно засияло в белесом небе, Тансылу и Аязгул уже мчались во весь опор по степи, обгоняя время и ветер.
Глава 5. Любовь и заклинание
Серебристые нити ковыля стелились по земле, до самого горизонта степь колыхалась волнами, теплый воздух трепетал над пахучим травяным морем, и два всадника летели в нем, как миражи…
– Арман!
Игривый ветер подхватил звонкие нотки и понес их вперед, как добычу, но рассыпал по пути и, не успев огорчиться, снова вернулся к девушке, влетел в распущенные волосы, растрепал, шутя подкидывая русые пряди. Не угомонившись, перебрался в гриву лошади, но та, почувствовав натянувшийся повод, остановилась, и ветер, потеряв интерес и к лошади, и к всаднице, улетел в степь.
Конец ознакомительного фрагмента.