Боги Срединного мира. Роман - стр. 34
– Тансылу, это я – Аязгул! – опасаясь стрелы, охотник остановился.
Эхо, играя со словами, прокатилось по всему каньону: «Лу-лу-лу, гул-гул-гул…». Где-то скатился камешек, где-то вспорхнула птица. Тансылу встала из-за укрытия. В ее руках не было ни лука, ни стрел. Она смотрела вниз, и парню показалось, что он слышит шепот: «Аязгул…».
– Я с тобой, девочка, не бойся, – он быстро и ловко, взобрался к гроту, прошел по узкой тропке до желтых цветов и обнял Тансылу.
Она прильнула к нему, уткнулась в грудь лицом, обхватила руками. Ее плечики вздрагивали под ладонями Аязгула, но в тишине каньона слышалось только прерывистое дыхание девушки, похожее на плач без слез. Шапочка упала с ее головы, растрепанная коса скатилась по спине. Аязгул погладил Тансылу по волосам, по плечам. В его груди смешались все чувства: и радость, и жалость, и страх.
Тансылу первая нарушила молчание.
– Я зарезала Ульмаса.
– Я знаю.
– Знаешь? Откуда? – Тансылу испугалась, отпрянула.
Аязгул снова привлек ее к себе.
– Не бойся. Никто тебя не обидит.
– Отпусти, – Тансылу вырвалась, – ты… ты… почему ты ушел? Почему ты оставил меня? Он, он… этот вонючий козел, он…
Аязгул не знал, что ответить. Он молчал, но в его глазах светилось сочувствие. Тансылу заметила это, ее голос стал мягче.
– Что? Что ты молчишь? Ты знал, что так будет? Ты говорил мне о кинжале…
– Нет, ты не так поняла мои слова, Тансылу. Я… я не знал… Ульмас был груб с тобой, но… но, Тансылу, так бывает со всеми женщинами…
– Ха! Со всеми?! – в голосе Тансылу зазвучали угрожающие нотки. Со мной больше ТАК никогда не случится. Слышишь? Никогда и никто больше не прикоснется ко мне!
– Тансылу…
Она стояла, сжав кулаки, да и сама вся сжавшись, готовая прыгнуть на любого, кто посягнет на ее честь.
Белолобый напомнил о себе ржанием. Аязгул и Тансылу оглянулись. Конь стоял перед гротом и бил копытом землю.
– Идем, там еда, одежда, мать передала тебе, идем, Тансылу, – Аязгул взял вдруг обмякшую девушку за руку и увлек за собой.
Устроившись в пещере, где охотник застелил широкий камень охапками травы и сложил очаг из крупных камней, Тансылу и Аязгул провели там весь день и всю ночь. Беспокойство и страх беглянки улетели, как дымок костра, когда она снова почувствовала надежное плечо верного друга. Тансылу не заметила, как уснула, а Аязгул принялся варить суп из сушеного мяса, оказавшегося в припасах, заботливо приготовленных Дойлой.
Аязгул еще не сказал Тансылу о смерти ее родителей. Девушка и раньше отличалась быстрой сменой настроения, порой, странными поступками, которые Аязгул старался не замечать. Но сейчас, после всего пережитого, он боялся, что известие о гибели Таргитая и Дойлы сломят их дочь, и она не сможет противостоять еще не законченным испытаниям, которые продолжатся там, в долине, куда им уже надо отправляться, и поскорее. Аязгул помнил наказ мудрой Дойлы идти к дальним пастбищам, туда, где половина воинов племени охраняет стада, и эти воины встанут на защиту Тансылу, приняв последнюю волю ушедшей по своей воле жены вождя, как приказ. Да и друзей Аязгула там немало. Но надо торопиться. Старейшины племени и особенно брат Таргитая – Ишбулат, который, скорее всего, захочет стать вождем по праву единокровного родства, вряд ли примут еще совсем молоденькую девочку предводителем. Да и Аязгул, даже став ее мужем, останется чужаком. Хотя… Именно этот факт им на руку, ведь браки в кочевье старались совершать, объединяя мужчин и женщин из разных племен…