Богатство идей. История экономической мысли - стр. 102
Ошибочность аргументации о противоречии между двумя работами, а значит, между собственным интересом и этикой симпатии, является типичным примером прочтения, введенного в заблуждение теоретическими (и культурными, в широком смысле этого слова) тенденциями, преобладавшими в современный интерпретатору период. В нашем случае преобладание одномерного определения человека[212] заставляло комментаторов считать противоречием одновременное наличие двух видов мотивации человеческих действий. Мы должны вспомнить, что, как мы видели выше (подразд. 4.3), в XVIII столетии одновременное наличие даже конфликтующих страстей и интересов считалось не вызывающим сомнений обстоятельством, с которым необходимо смириться. В действительности предположение Смита о взаимодополнимости нравственного принципа симпатии и собственного интереса представляет, с одной стороны, основу для более богатого и сложного определения рынка, чем те, которые были предложены позже, а с другой – теоретический вклад, высокая значимость которого сохраняется и поныне.
Позвольте теперь перейти к рассмотрению вклада, осуществленного Смитом в «Теории нравственных чувств». Он сосредоточен вокруг понятия «нравственный принцип симпатии», значимость которого как движущей силы человеческого поведении к тому времени уже утверждалась Юмом (1739–1740)[213].
Согласно Смиту, «значительнейшая доля счастья, возможного для человека, состоит в… сознании, что он любим»; симпатия, т. е. способность разделять чувства других, заставляет нас оценивать свои действия на основе того воздействия, которое они оказывают на других, а не только на нас самих. Поэтому мы
должны …умерить наше собственное самолюбие и довести его до такой степени, чтобы он было признано прочими людьми. …Мы можем уйти на поиски богатства, почестей как угодно далеко и пользоваться всем для приобретения превосходства над другими людьми. Но если мы станем поперек их дороги, то снисходительность общества к нам прекращается. Оно не может допустить того, что переходит за пределы благородного соперничества [Смит, 1997, с. 61, 98–99, 101].
Моральная оценка такого рода является необходимым условием самого выживания человеческого общества: «общество не может просуществовать долго, если в нем люди всегда готовы нанести друг другу обиду или вред» [Там же, с. 101].
Другими словами, либеральные взгляды Смита были основаны на двойной предпосылке, а именно: каждый человек лучше любого другого понимает свои собственные интересы, а также – среди этих интересов присутствует желание быть любимым другими, а значит, уважать их благополучие. Первая предпосылка ведет к отрицанию централизованного управления экономикой, даже осуществляемого просвещенным государем, а следовательно, к предпочтению рыночной экономики командной. Вторая предпосылка образует внутри конструкции Смита необходимое предварительное условие того, что преследование собственных интересов множеством экономических агентов, конкурирующих между собой, приведет к таким результатам, которые соответствуют благополучию общества; однако в дальнейшем, по мере развития классической школы политической экономии, данная предпосылка – соответствующая смитовскому принципу «симпатии» – была отодвинута на второй план растущим влиянием утилитаризма.