Блюме в опасности - стр. 14

Куват вынес во двор клетки с птицами и накормил каждую из рук кукурузой, оставил черного певчего дрозда, а остальных унес обратно в дом.

Сегодня он не хотел тренировать птицу на команды, Кувату не терпелось услышать пение; он открыл клетку, жестом показал птице сесть на руку – дрозд обычно выходил и садился, ткнув хозяина клювом в руку в знак приветствия, но сейчас не вышел. Куват взмахнул кистью, изобразив в воздухе полукруг, приказывая птице взлететь вверх, но дрозд лишь замер, осторожно перебирая лапками, будто нащупывая что-то и не отводя взгляда от Кувата.

Этим самым взмахом кистью Куват подгонял Минго при расстановке сетей по вечерам, и Минго раздражался, чувствуя себя птичкой, которую заставляют взлететь. Как-то раз Минго Карас недовольно буркнул, спрыгивая с папайи: «Где же моя кукурузинка?», на что Куват ухмыльнулся, и Минго получил шлепок по затылку вместо зернышка.

Куват высоко засвистел, дрозд оживился, но не прыгнул на руку. Тогда Куват глубоко выдохнул, с досады насыпал в ладонь целую горсть аппетитных зерен и с надеждой протянул дрозду. Птица упрямилась. Куват свистнул, птица прыгнула на руку, но молчала. Куват расстроился и посадил птицу обратно в клетку. Он долго и кропотливо выбирал птиц для обучения Пьяного Бога – так он назвал строптивца в клетке – и теперь злился, теряя терпение, желая как можно скорее услышать, как он поет.

Куват долго охотился за Худ-Худом из-за очень звонкой и чистой трели, похожей на колокольчик; он случайно услышал пение этой птицы во дворе у соседей и долго торговался за нее. Худ-Худ пел трели редко: остальные звуки, которые он издавал, вызывали только резь в ушах. Куват мог лишь надеяться, что дрозд научится у Худ-Худа самому лучшему, но обучение птицы во многом случайный процесс, где невозможно предугадать, что предпочтет птица – у каждой из них свой характер. И все же с одной общей чертой: птицы плохо привыкают к людям.

Куват отбирал и записывал лучшее пение каждой: и переливчатый звон Худ-Худа, и мощный гортанный напев Кериса, медленно нарастающий и переходящий в высокий сильный стрекот, включал запись у клетки дрозда на несколько часов, но по неясной причине птица не хотела учиться по записям. Дрозд оживлялся и бегал по клетке, но молчал. Птица повторяла лишь за живыми птицами, сидя в клетке рядом с ними.

Она упрямо предпочитала живое несовершенство любой чуждой искусственности, пусть и безупречной.

Куват сдался, отнес птицу в дом и подвесил на привычное место рядом с Худ-Худом и Керисом (искажен. с индонез. «кинжал»): птицу прозвали так из-за изогнутой формы клюва, напоминающей национальное оружие – клинок «крис».