Без памяти в тебя - стр. 15

Глядя, как шаркает ногами женщина, на выбившуюся из гульки на затылке прядь седых волос, на разбитые подагрой пальцы, всё так же унизанные тяжёлыми перстнями, Руслан невольно подумал: «А она сдала».

Её дочку, тёть Тамару, он терпеть не мог за вечно недовольное выражение лица, а вот внучка была ничего, с рыжими космами, не по годам большими сиськами, и вечно жевала жвачку, от которой во рту оставался сладкий арбузный вкус.

Этот вкус навсегда связал мозаичную плитку в подъезде, почтовые ящики, каморку под лестницей, где они целовались после школы, и его пятнадцать лет.

Странно, что ровно до этого момента Руслан ни разу не вспомнил рыжую девчонку в таком ключе, а ведь, можно сказать, это был его первый сексуальный опыт.

Странно, что задумался: где она сейчас, как сложилась её жизнь, когда старушке позвонили и, поспешно сунув в карман телефон, она пошла открывать дверь.

Но страннее всего, что именно внучку она и впустила.

— Ради эстетики функциональность может иногда отходить на второй план, — словно он с первого раза не понял, повторила для него внучка, вернее, красивая баба с тщательно закрашенной в тёмное рыжиной, но всё с такими же большими сиськами.

«Как же её зовут?» — задумался Руслан, глядя на старушку.

Как-то замысловато. Альбертовна? Арнольдовна? Аскольдовна!

Точно, Аскольдовна! Вспомнил — и обрадовался.

Бабку — Эмилия Аскольдовна, а внучку (он и так помнил) — Танька.

.

Наша Таня громко плачет.

Проглотила Таня мячик.

Тише, Танечка, не плачь,

через жопу выйдет мяч.

.

Русланедва заметно улыбнулся: в памяти всплыло, как донимал её дядя Миша со второго этажа своими стишками. По статусу он был, конечно, пьяница, но по состоянию души — поэт.

Скользнув по Дымову цепким оценивающим взглядом, Танька поцокала к санузлу, покачивая крутыми бёдрами. Аскольдовна засеменила следом. Пожала хрупкими старушечьими плечиками, словно извиняясь за неудобную ванну, в которой могла поместиться разве что субтильная барышня, да и та, согнувшись в три погибели, а не мужик богатырского телосложения, как Руслан.

«Такие ванны только молоком священных кобылиц наполнять», — оценил Дымов, задумчиво разглядывая колченогую акриловую купальню на львиных лапах. А вслух сказал:

— Огурцы удобно солить.

Татьяна гоготнула (что-то ему подсказывало, какую бы глупость он ни сморозил, она воспримет её благосклонно). Бабка, брякнув каменными перстнями на узловатых пальцах, стиснула на груди ажурную шаль, но промолчала, видимо, боясь спугнуть единственного клиента.

.

Наша Таня громко плачет,

Потеряла Таня честь,

Лучше б потеряла мячик,