Беседы со специалистами - стр. 30

Анна Ефимовна выкапывала очень интересных пациентов. Они буквально «прикипали» к нам душой и телом. Закончить восстановительный курс со многими из них было делом просто нереальным, т. к. всеми правдами и неправдами они снова и снова приходили к нам. Помню, однажды Анна Ефимовна привела некого Еропкина, перенесшего инсульт и имеющего грубые нарушения речи. Он оказался тем самым актером немого кино, который произнес знаменитую фразу в одном из первых звуковых фильмов: «Еропкин на проводе!». Этот самый Еропкин в один прекрасный день возомнил, что в Ботаническом саду увидел мою маму. «Она такая красивая, – докладывал он, подбирая и путая слова, дополняя их по-актерски выразительными жестами, – в изящной шляпке и перчатках».

Это было не так: моя мама не гуляла там, у нее не было на это времени. Однако разочаровывать его не хотелось, и мы поддерживали игру. Поскольку бесконечно это продолжаться не могло, пришлось временно «переселить» маму в другой город к родственникам.

Другой яркой пациенткой была Клавдия Александровна Карсова – пианистка, тонкий, интеллигентный человек. У неё не было грубых речевых расстройств, но в результате перенесенного инсульта появился редкий акцент, напоминающий иностранный. Так бывает, когда неполноценно функционирующим оказывается правое полушарие мозга. Клавдия Александровна приходила и жаловалась, выговаривая слова со своим акцентом: «Сделайте что-нибудь, я не хочу быть иностранкой, я русская женщина. Меня в очереди пропускают, говорят, ты не наша, иди, что ты будешь тут стоять, у вас, небось такого не бывает. Я не хочу так, я наша, наша!.. Я буду в очереди».

Помнится еще один яркий эпизод. Молодой человек из Армении, который так страдал от потери речи и жаждал, чтобы она вернулась, что приходил на наши встречи задолго до назначенного времени. В один из дней он был по расписанию первым. Конечно, он пришел раньше и прохаживался у входа в поликлинику. Я быстрым шагом шла на работу. На мне было красивое вязаное пальто, туфельки на каблуке, прическу я всегда старалась держать в порядке. Увидев меня, Ашот вдруг на всю улицу громким голосом, которого я у него раньше не слышала, со всем своим кавказским темпераментом воскликнул: «Вай-вай, царыца!» И сам испугался от неожиданности. С тех пор он меня называл только царыца.