Бенефис - стр. 31

– Я как она, – кивнула Мячикова на свою одноклассницу.

– Таисия Гавриловна всегда согласна, – весело и беспечно произнес Микки.

Не чувствуя двусмысленности сказанного, Таиска кивнула. В ресторане мест не было тоже. Но Микки куда-то сходил, кого-то позвал, кому-то что-то сказал – и усадил всех за трехместный столик, где третье место было предназначено ему самому. А поскольку он все время отлучался – только один раз подошел к Лизавете Петровне, чтобы пригласить ее танцевать, после чего она попросила его больше этого не делать, потому что времени и так мало, а они с Таисией Гавриловной давно не виделись – то разговаривать за этим столиком было удобно.

– Ну, рассказывай, – первой заговорила Таиска. – Кто он?

– Кто? А-а, – с опозданием поняла Лизавета Петровна, – Моряк, штурман. Ленинградская мореходка. Первая любовь. В общем, все как в кино, – рассмеялась Лизавета Петровна.

– Во всяком случае, на жизнь хватает, – помолчав, сказала Таиска.

– Да как сказать. Сбегает в море – хватает. А если на берегу – без моей зарплаты не обойтись.

– Двое детей, – сказала Мячикова.

– А ты, значит, на «скорой». Мне моя мать говорила. Она тебя встречала.

Лизавета Петровна кивнула.

– Собачья работа, – проговорила Таиска. – Передний край. Может, хоть больше платят?

– Рублей на десять побольше. Да и то норовят обсчитать. Чем больше заработаешь, тем больше обсчитают.

Помолчали.

– А ты жила где-то на юге? Замужем?

– Да. У его матери. Почти десять лет там прожили. Сейчас вот сюда приехали, – рассказывала Таиска. – Брат квартиру получил. Он строитель, так мать одна осталась. Теперь мы с ней живем. Жилье-то нам – ни мне, ни ему – не светит. Оба врачи, – тихо сказала Таиска, как-то извинительно взглянув на Мячикову. – Правда, есть еще одна возможность – кооператив, – продолжала она. – Но это дорого. Нам за жизнь не собрать. Хоть на одну ставку, хоть на две.

– А муж?

– А что муж. Муж – как муж. Хирург, умный, талантливый. Все в науку рвался. На кафедре оставляли, двести рублей оклад. А тут ребенок. В общем, уехали к нему. И десять лет. Плита ее, посуда ее, кровать – и та ее. И здесь с жильем то же самое, – неожиданно отклонилась она от темы. – Правда, кое-кто по блату получает, – заключила Таиска.

И Лизавета Петровна поняла, что и «по блату» у Таиски шансов нет. Некоторое время молчали. Теперь Таиска, благоухая своими резкими, со странным пенициллиновым запахом, духами, молча смотрела на Мячикову. И Лизавета Петровна почувствовала, что все это давно и изрядно Таиске надоело, и она возвратилась к этой теме ненадолго и по крайней необходимости, поскольку надо о чем-нибудь говорить, если не виделись со своей школьной подругой много лет. Но вот взгляд Таиски повеселел, в нем появилось что-то другое, сиюминутное, и она уже поднимается навстречу мужчине, который пригласил ее на блюз. Ему было далеко за сорок. И, несмотря на то, что ему было далеко за сорок, дорогой костюм и очень дорогие туфли придавали ему заметный статус видного мужчины не только в прошлом, но и в настоящем. А уже заметно выраженное брюшко держало дистанцию. Таиска, как и предполагала Мячикова заранее, была в черно-золотистой блузке, черной шелковой юбке и черных, на высоком каблуке, туфлях, которые и в самом деле ее похожей на Эйфелеву башню. Крупная золотистая бижутерия и длинные неподвижные локоны делали почти незаметной шею. И безукоризненные с тонкой щиколоткой, как у скаковой лошади, ноги так и подчеркивали необходимость поднять волосы вверх, чтобы придать всей этой стройной конструкции, под названием «Таиска», полетность. Лизавета Петровна все хотела сказать ей об этом, но не решилась, и продолжала вдыхать резкий запах, когда разгоряченная танцем и комплиментами, Таиска возвратилась на место.