Белый Волк - стр. 46
– Где ты был, мой мальчик? – спросила тетя. – Уже поздно.
– Прости, тетя. Я сам не знаю, где я был.
– Думаешь, он умрет? – спросил кто-то тетю Аталу.
Рабалин не видел, кто это говорит, а тетя, не отвечая, разматывала клубок, но не из пряжи, а из огня.
– Свяжу тебе теплый плащ на зиму.
– Не надо, – сказал Рабалин.
– Чепуха. Плащ выйдет просто чудесный. Пощупай, какая шерсть.
Она поднесла огненную пряжу к его лицу, и он закричал.
Тьма захлестнула его. Потом свет забрезжил снова, и Рабалин увидел престранное зрелище. Над ним стоял на коленях какой-то человек, а из-за его плеч выглядывали с любопытством две образины – одна темная, с узкими золотыми глазами, как у волка, другая бледная, с щелястым ртом, где торчали острые зубы. Обе хари колыхались, точно сотканные из дыма.
– Ты меня слышишь, Рабалин? – спросил человек, будто и не видя их.
Лицо было знакомое, но Рабалин так и не вспомнил, чье оно, и сон снова овладел им.
Когда он наконец очнулся, боль от ожогов стала терпимее. Он лежал на земле, укрытый одеялом, с повязкой на левой руке. Рабалин застонал. Давешний человек тут же склонился над ним. Рабалин вспомнил, что это один из монахов, и сказал:
– Я тебя знаю.
– Верно. Я брат Брейган. – Монах помог Рабалину сесть и дал ему напиться. Рабалин осушил медную чашу до дна. – Где это ты так обгорел?
– Тодхе поджег дом моей тети.
– Какое несчастье! Твоя тетушка не пострадала?
– Она умерла.
К ним приблизилась другая фигура – в бахромчатой безрукавке, с обнаженными до плеч руками. На правой, ниже локтя, красовался черный паук. Рабалин взглянул ему в глаза и только теперь узнал другого монаха, брата Лантерна.
– За тобой охотятся, парень, – сказал он. – В город возвращаться тебе нельзя.
– Знаю. Я убил Тодхе. Жаль, что так вышло.
– Придется ему пойти с нами, – сказал брат Брейган.
– Что он будет делать в Мелликане? Попрошайничать?
– У меня там родители, – сказал Рабалин. – Я найду их.
– Значит, решено, – кивнул Брейган. – Отдыхай пока. Я положил на твои ожоги примочки из трав. Какое-то время будет больно, но потом, думаю, все заживет.
Рабалин снова погрузился в озеро сновидений. Когда он проснулся, было темно, и сны рассеялись, как туман – кроме одного. В памяти остался страшный топор и человек с глазами, как зимнее небо.
Утром брат Лантерн дал Рабалину свою запасную рубашку и штаны. Рубашка, сшитая из мягкой ткани, которую Рабалин никогда раньше не видел, блестела на солнце. На груди у нее, на бледно-голубом поле, была вышита золотом маленькая змейка, свернувшаяся и готовая к удару.
– Я запачкаю ее из-за ожогов, – сказал Рабалин. – Не хочется портить такую красивую вещь.