Батарея, подъем - стр. 12
– Смир-рна!
Он не заметил, как в мечтах дошёл до расположения батареи. Дневальный на тумбочке лупил глаза и орал что есть мочи.
– Вольно! – слегка раздражённо бросил Сдобнов. Вот чему в его мечтах не было места, так это личному составу, всей этой стриженой зелёной массе. Нет уж, увольте – отвечать за этих раздолбаев, которые так и норовят косяк упороть! Как этот Магомедов, например. Счастье, что он не из его взвода, а то Ванька Косолапов, дружок и взводный четвёртого, взыскание ни за что ни про что словил на ровном месте, да прямо накануне аттестации. Ну как мог Ванька, наливая шампанское в новогоднюю ночь, предусмотреть, что этот горный орёл откажется толчок драить и кинется на троих сержантов. Хорошо ещё, что в батарее больше дагестанцев не оказалось, они дружные, сволочи, своего не оставят. Вот это был бы залёт так залёт для всей батареи! И повезло, что этот Магомедов не раскололся, как всё было на самом деле, – гордый, видишь ли, – отказался на все вопросы отвечать, хотя на самом живого места не осталось. Ну ничего, в дисбате быстро шёлковым станет, там не таких обламывали! А сержанты тоже молодцы, всё-таки припёрли бражки из кочегарки. Как он своего Рахманова просил по-человечески: «Игорь, дослужи спокойно, без залётов. Весной на дембель. Этих духов выпустим в апреле – и сразу подпишу тебе документы!» И ведь клялся и божился, говнюк! Нет, сколько солдата ни ублажай, он всё равно только и ждёт момента накосячить! Драть и драть их надо, чтобы минуты свободной не было, чтобы пёрнуть боялись! Вот как их драли в училище! И сделал и-таки людьми! Нет надёжнее средства для поддержания воинской дисциплины, чем шпицрутен, ещё Фридрих Великий, кажется, писал. Жаль, отменили палки в армии. Но ничего, опыт поддержания личного состава в тонусе наработан немаленький, справимся. Кстати…
– Дневальный!
– Я!
– Дежурного ко мне!
– Есть! Дежурный по батарее, на выход! – истошно орёт дневальный.
Какая-то мысль, казалось, была упущена. Так, профилактически отдрючить Рахманова, докопавшись до любого пустяка, чтобы тот с чувством, с толком, с расстановкой отдрючил весь взвод, чтоб служба мёдом не казалась. Нет, это правильно, но не то. Вере надо сапоги купить зимние, в старых искусственный мех свалялся, не греют ни хрена. А морозы стоят такие, что она до электрички добегает и плачет от холода. Сапоги – легко сказать, а где их купишь? Это ж в Москву надо – и там искать, по магазинам бегать, редкий выходной убить. Нет, пусть уж сама, а он лучше с Варечкой посидит. При мысли о дочке внутри потеплело: он удивительным образом любил этот маленький комочек, проецируя на него тот небольшой запас нежности, что непонятно как сохранился в душе, практически не знавшей детства. Нет, тоже не то. Не сейчас. План занятий по специальности со взводом написать на месяц – этим он завтра займётся, время ещё есть. Подготовка взвода к первому караулу, отобрать караульных и, главное, разводящих, чтоб у тех устав от зубов отскакивал. Да было бы из кого выбирать! Разводящими, без вариантов, Сейфуль-Мулюков и Арутюнян – они с высшим образованием оба, тёртые ребята – и, наверное, Романов… Вот, вспомнил, о чём думал! Романов, спасибо тебе за конспекты, но кто же их будет так грамотно писать, когда ты выпустишься, голубь мой, и улетишь в войска через три месяца? Нет, пожалуй, надо его оставлять замком вместо Рахманова, который как раз дембельнётся… Лучше бы, конечно, Пашу Сейфуль-Мулюкова – вот у кого молодые по струнке ходить будут! Двадцать семь лет – старше меня самого! Факультет физвоспитания ташкентского педа. И чего в армию попёрся – год отбегать не мог, что ли, до двадцати восьми? Но не суть, телосложение и характер стальные, чемпион Узбекистана по карате, с ним уже сейчас сержанты предпочитают не связываться. Даже Осокин, который сам из Ташкента, уважительно рассказывал, что поставил как-то Пашку в наряд и приказал центральный проход мыть, чтобы спесь сбить в самом начале. Так тот весь проход в поперечном шпагате отдраил. И, пока мыл, вся батарея по краешку ходила, чтобы не натоптать… Но Романов тоже ничего – твёрдый, чувствуется в нём стержень, хоть и восемнадцать только стукнуло. Кстати, и этот мог не служить – его же со второго курса МГУ призвали, а там военная кафедра. И как он в армии оказался? Идеалист, что ли? Случаются такие идиоты, насмотрятся фильмов патриотических и рвутся родину защищать. Сам таким был когда-то. Но это даже хорошо: из идеалистов, если дурь выбить, очень даже циничные зверюги получаются. Надо будет ещё раз его анкету глянуть, а потом поговорить за жизнь, вытащить на откровенность – сопляк ещё, расколется. А потом решать. Старший лейтенант Сдобнов почувствовал себя старым и мудрым в свои двадцать пять, и ему стало даже немного не по себе от груза лет…