Бастард императора - стр. 41
— Дурацкие средневековые правила сословной иерархией, — фыркнула Вика. – Вот как в них разобраться чужаку?
Она тщетно пыталась прийти в себя после охоты, сидя в собственной спальне в замке. В голове все еще звучали последние слова одной из аристократок: «— Уильяма? Ну что вы, милочка. Так длинно. Мы все зовем его исключительно Вилли. Он отлично на это откликается. Правда, Вилли?»
Возможно, следующий поступок Вики был продиктован в том числе и жалостью к этом странному, но такому притягательному мужчине.
Несколько минут назад она сделала совершенно глупую, по ее меркам, вещь: отправила служанку к бастарду (она все чаще звала его про себя по имени, Уильям, не желая признавать неравенства в их положении) с приказом прийти к ней, как только он освободится И вот теперь, с трудом сдерживая нервную дрожь в пальцах, Вика ждала результата.
По идее, послать ее Уильям не должен — все та же иерархия не позволит. А вот отказаться прийти способен. Под любым выдуманным предлогом. Если, конечно, захочет. И тогда Вика точно будет чувствовать себя еще глупее, чем сейчас. С другой стороны, он же не раб, хоть Аурелиус и утверждает обратное. И волен распоряжаться своим телом по собсвтенному усмотрению.
Или нет?..
Негромкий, можно даже сказать почтительный, стук в дверь заставил ее подскочить прямо в кресле. Мысленно припомнив все известные ей ругательства, она заставила себя подняться. Главное, чтобы ноги не дрожали. Не дрожали, сказано! Иначе она и упасть может. Прямо в объятия Уильяма, угу. Вот будет весело тогда им обоим.
— Войдите, — голос звучал на удивление ровно.
Дверь отворилась. На пороге показался Уильям.
— Вызывали, ваше сиятельство? — ровный голос, низкий поклон.
Такое ощущение, что перед Викой сейчас стоял не человек, робот. Спокойный, даже слишком. С толстым панцирем, прятавшим все чувства и эмоции.
Вике очень сильно, до зуда в кончиках пальцев, захотелось встряхнуть этого мистера Невозмутимость, ну, или сделать что-то, что вызовет наружу его настоящие чувства. Ей хотелось увидеть его без панциря, насладиться им настоящим.
— Да, Уильям, — кивнула она, — вызывала. Проходите.
Дверь закрылась, отрезая их обоих от остального мира.
— Ко мне обращаются «Вилли» и на «ты», ваше сиятельство, — вроде бы спокойно сказано, без эмоций, а в голосе что-то такое странное. Как будто Уильям пересилил себя, чтобы произнести эту фразу.
Хотя почему «как будто»?
— Я прекрасно вижу, что вам это неприятно, — покачала головой Вика, — поэтому предпочту так не делать.
Удивление, мелькнувшее в синих, как небо, глазах, Вика заметила, только потому, что внимательно присматривалась к лицу Уильяма и тщательно ловила любые отголоски его эмоций.