Баловень - стр. 25
Царившая в семье обстановка тяжёлым прессом давила на Павла. Он целыми днями валялся на диване, бездумно разглядывая потолок комнаты и армия уже стала казаться ему единственным выходом из тупика. На второй день после медкомиссии в его дверь осторожно постучалась Аннушка. Не дождавшись приглашения, женщина робко вошла в комнату и, поставив в угол набитый рюкзак, с состраданием взглянула на юношу:
– Совсем ты, Баловень, с лица сошёл. Поел бы чего? Я там наготовила всего, что ты любишь, – глядя на отворачивающегося к стене Павла, со вздохом продолжила, – я тут тебя на службу собрала. Бельишко, треники, вещи умывательные и прочее. Всё самое простецкое сложила. В армии дорогими тряпками не щеголяют. Еду я тоже заготовила. Но пусть пока в холодильнике постоит. Не испортится.
Пашка хотел было от души выругаться и выгнать назойливую тётку прочь, но, взглянув в лицо женщины, вдруг непонятно зачем, попросил:
– Посиди со мной, Аннушка…
Домработница с готовностью присела на край дивана и положила тёплую ладонь на Пашкину ступню. Тот слабо улыбнулся:
– Прямо, как в детстве. Помнишь, как ты меня спать укладывала?
Анна смахнула слезинку:
– Помню, сынок. Ещё как помню! Ты поспи. Утро, оно и в самом деле мудренее. Глядишь, помаленьку всё и образуется.
В день, когда посыльный наконец принёс долгожданную повестку, в комнату к сыну зашёл Юрий Алексеевич. Постояв в дверях, он всё-таки поборол невесть откуда взявшуюся робость и присел на стул у письменного стола. Пашка молча следил за родителем. Дождавшись, когда тот окончательно устроится на стуле, поднялся с дивана. Порывшись в карманах спортивной куртки, достал коробочку и также молча протянул её отцу. Юрий Алексеевич удивлённо поднял глаза:
– Это что? Юношеский демарш?
Сын покачал головой:
– Нет батя. Просто завтра мне на призывной пункт. А в войсках дорогие цацки не нужны. Пусть часы у тебя до моего дембеля полежат. Сбережёшь?
В горле Юрия Алексеевича вдруг запершило. С трудом сдержав волнение, он взял из рук сына коробочку с часами и, повертев её в руках, снова взглянул на Пашку:
– Сохраню. Не сомневайся. Ты первый раз в жизни назвал меня так. Я своего отца всегда «батей» звал. Теперь вот ты… Не ожидал я. Спасибо.
Помолчали. Первым заговорил отец:
– Ты извини. Я не смогу тебя проводить. В Москву улетаю сегодня в ночь. Вместе с Первым. Надо решать вопросы с нашим переводом. Сам понимаешь, дело непростое.
Павел остался спокойным и даже казался взбодрившимся:
– Ничего страшного, не на века прощаемся. Всего на два года.
Отец благодарно и немного смущённо посмотрел на сына: