Артефакты - стр. 32
Я присмотрелась: как всегда, обветренные губы, усталые чайные глаза и нос с угрюмой горбинкой. Он часто забывал постричься. А когда заливался безудержным хохотом, смешно скалил зубы. Ко всеобщему удивлению, не храпел и косился в сторону от пристальных взглядов. А еще, когда о чем-то сосредоточенно думал, грыз ногти и потому часто машинально прятал руки в карманы.
– Вуаля! Процесс запущен! – отрапортовал он.
– Сколько там осталось? – я перестала его рассматривать с непривычной для себя тщательностью и принялась убирать бардак на кухне, чтобы сделать ему чай.
– Пишет, что четыре часа, но, надеюсь, быстрее получится. Можно? – Романович положил под голову подушку и развалился на диване: – Как Влад?
– Обязательно отвечать на вопрос? – Я выключила свет на кухне, оставив только тусклый торшер, и переместилась на диван, к Алеку. От усталости я упала плашмя в аляповатые разношерстные подушки.
– Вообще нет. Я так, поддержать разговор. Слушай, помнишь ту ночь, когда вы познакомились с ним? Ну, ты еще тогда ворвалась ко мне с криками, что ты все видела. Это была пьяная бравада или конкретная предъява?
– А есть разница? – Я разглядывала узор на подушках, вышитый гладью, и остолбенела, увидев там нечто похожее на скукоженную свастику.
– Твою дивизию, ты можешь перестать отвечать вопросом на вопрос и теребить подушку? – Романович перетащил ноутбук себе на живот. Я отмалчивалась. – Не хочешь по-хорошему, будет как действенно. Он цокнул по клавиатуре и поставил конвертацию файлов на паузу. Я попыталась выхватить у него лэптоп.
– Ты не понимаешь, что это для меня важно?
– А мне важно знать, что ты видела. Баш на баш.
Мне ничего не оставалось, как откинуться на спинку дивана, поджав ноги, и экспроприировать у него чашку чая. Правда – так правда.
Новые вводные
Подсознательно я всегда знала, что ложь нам возвращается запоздалым бумерангом, кого бы и из каких добрых побуждений мы ни обманывали.
Ложь, как бескомпромиссная королева мечей в таро, никогда не наносит удары сразу же, молниеносно десантируясь на поле битвы. Нет, она выжидает – месяцы, годы, ждет, когда ты наконец расслабишься, пустишь все на самотек, позволишь себе быть счастливой, и ровно в этот момент выпускает нежданную пулю, которая раскурочивает нутро. Я просто не думала, что курок спустит именно Романович.
Наверное, я совершила ошибку. Я верила, что любовь основана на свободе и что в настоящей любви то, как ты относишься к человеку, равнозначно тому, как он относится к тебе. Я могла допустить, что Алек эмоционально иссохнет, обрастет несдираемой скорлупой, наговорит гадостей и глупостей, в чем потом раскается, – но что он способен на подлость, почему-то не верила. Хотя прекрасно знала, что способен. Сколько на моих глазах со мной же он их совершал! Кто меня просил класть голову на плаху?