Ариш и Маг. Влияние феникса - стр. 12

Опускаюсь на мягкое сидение, складываю на коленях ладони. До боли сжав пальцы, вспоминаю день, когда мы с Сарис Марис мирно беседовали, попивая аяновый чай. Тогда я не подозревала, что экономка дома Грёжес — моя мать.

Тисками сдавливает сердце, покрытое чернильными разводами несмолкающей боли. Она рвётся на свободу. Но я молчу. О смерти Эйи, о жизненных тяготах, выпавших на мою долю. Обо всём молчу. Спрашиваю об одном:

— Если барьер цел, как отец сюда прорвался? — Раз провидица спокойна, значит с защитой всё в порядке.

Заняв свободный стул, Сарис Марис не считает нужным утаивать правду:

— Альбийская Химера.

Вздрагиваю. Хранятся у абуша старинные свитки о «живых куклах» — жрицах или послушницах, становившихся в свой срок марионетками в руках Хозяина. Если не изменяет память, в ветхих манускриптах говорится о свободолюбии, непримиримости, вспыльчивости Альбийских Химер. Ими носимая древняя магия позволяет, стоит поместить внутрь чужеродный элемент, скрывать его и переправлять через любые границы и защитные барьеры, охраняемые боевыми магами. Такие границы создаются специальными артефактам наподобие Окольса.

Рэк, всех!

— Алзея, где?.. — вскакиваю с места.

Чувствую, бывшая жрица Храма Амунаи и есть Альбийская Химера. Пусть мы никогда не были подругами, но я не ожидала от неё вероломства.

Сарис Марис мой энтузиазм не разделяет. В спайке с холодным взглядом идёт жёсткий приказ:

— Сядь, Ариш! — Как подкошенная я падаю обратно на стул. Воля у матери — что наковальня. А её забота может довести до нервного срыва. — Подкрепись, — она пододвигает ко мне тарелку с выпечкой. — Разговор предстоит долгий. Об Алзее не беспокойся, нет её тут.

— Как?

— Ешь! — пресекает она мои вопросы.

Скрежеща зубами — давно такой злости не испытывала, если вообще испытывала когда-нибудь — беру пирожок и надкусываю. Быстро жую. Медленнее… Вязкость, тягучая горечь… Передёргиваюсь! Вместо привычной апельсиновой начинки внутри оказываются измельчённые травы. Настороженно принюхиваюсь. Калэния, мята, алоэ, дубовый корень…

— Отравить решила? — цежу и начинаю отплёвываться.

Надеюсь, проглотить ничего не успела. Подобной гремучей смесью казнят в муках Крувов, если те попадают в руки канц-магов, чей девиз «Никакого снисхождения к убийцам!» «Пятитравие» — приводимый в исполнение приговор, получивший своё название от количества трав, смешиваемых в однородную массу.

Сарис Марис спокойно отпивает чай из кружки.

— Пять трав, Ариш, — сообщает она сухо. Замираю. Повторно принюхиваюсь. Четыре. Травить меня никто не думал, только нервную систему укрепить, ведь без недостающего ингредиента смесь целебна, если ты Хвори. Морщусь. А Сарис Марис нравоучительного говорит: — Уйми душу. Не позволяй Георгу над собой властвовать!