Ариш и Маг. Влияние феникса - стр. 10
— Хорошо, — заявляет после недолгих раздумий.
— Что «хорошо»? — напрягаюсь я против воли.
— Раз желаешь стать ближе — не возражаю. Приведём себя в порядок и поговорим.
Захожусь нервным кашлем. Надо же мою злость так интерпретировать! С другой стороны, это только на руку. Хоть какое-то развитие отношений.
— Однозначно поговорим, — закрепляю победу, прежде чем направиться к себе. Сейчас составлю список вопросов, чтобы в процессе диалога не забыть о наболевшем.
Вышагивая по коридору, довольно улыбаюсь: на душе светло, ибо отстранённость Мага дала трещину… И неожиданно меня опутывает ватным коконом дурнота. Ноги подгибаются, и я, еле успев опереться о стену, съезжаю на алую ковровую дорожку. Кружится голова. Размываются очертания канделябров и всего вокруг. Восприятие реальности уплывает в хаотичное переплетение тёмных нитей, мечущихся из стороны в сторону. До нутра пробирает колющий озноб. Омерзительное дуновение, скользнув по щеке, врывается в душу ядовитым шёпотом, сплетённым из двух голосов: барона и отца.
— Ариш… — слышу у самого уха.
Мой панический крик глохнет, когда из магического вихря проявляется смоляной сгусток с извивающимися щупальцами. Их сдавливающее объятие парализует ужасом, порождённым воспоминаниями. Отцовский голос везде — смеющийся, глумящийся, вливающийся в разум мучительными образами новых жертв, познавших агонию в те годы, когда я пряталась в обители от страданий. Так много измученных и истерзанных им девушек, не нашедших после смерти покоя, и их вой забирает силы, подобно беспросветной вьюге, погребая под своей жестокой необратимостью всё светлое и неприкосновенное. Подкатывает тошнота. Самая изматывающая — ментальная. От неё не освободиться, она везде: под кожей, в сердце, душе, мыслях… Как ворох колких жал, ранящих беспощадно.
И ещё льётся отвратительное удовлетворение. От тех, кто виноват в этих изуверствах. От отца… барона… Крувов… Душа отрицает, но мне не скрыться от ядовитой патоки голосов, самоуверенно тревожащих воздух особняка Грёжес, несмотря на защиту Окольса.
Барьер прорван? Ответа нет, лишь…
— Ариш, — интонация добрая, зовущая. — Дитя глупое. Зачем прятаться от отца? Наши узы крепки и нерушимы. Эйя не была моей, но ты… — Чернильный сгусток гладит меня по щеке, надавливает, словно стремится влезть под кожу, разрастись внутри. — Моё сокровище, — голос отца усиливается, заглушая вибрирующие интонации барона. Мёртвого Ваниуса фон Триса. Или нет? Не приняла ли я тогда, в его Замке, желаемое за действительное? Вдруг мерзавец жив? Вдруг он…