Апостолы Революции. Книга вторая. Химеры - стр. 72

– Об этом можешь не волноваться, – поспешил успокоить его Сен-Жюст. – Робеспьер временно заменит меня в Бюро.

– Кто?! – Лежен даже привстал от неожиданности, но успокаивающий жест Сен-Жюста заставил его вновь опуститься в кресло.

– Я с ним обо всем договорился. Он будет ставить ревизии на твоих отчетах вместо меня. Для тебя это ровным счетом ничего не изменит.

– Ничего не изменит?! – Лежен, красный от возмущения, вскочил на ноги. – Выходит, ты с самого начала знал, что уедешь! С самого начала собирался отдать Бюро Робеспьеру! Ты подло обманул меня, Антуан, заверив, что будешь моим единственным начальником! Знай я, что окажусь в подчинении у Робеспьера, ни за что не согласился бы!

– Остынь, Огюстен, – спокойный голос Сен-Жюста прервал страстные тирады молодого человека. – Я не думал, что мне придется уехать, когда вынашивал идею создания Бюро полиции. Но ситуация такова, что мой отъезд необходим, нравится тебе это или нет. Я не льстил тебе, говоря, что Бюро в надежных руках. Ты прекрасно справляешься. Впрочем, я в этом и не сомневался. Единственное, в чем я могу упрекнуть тебя, так это в излишней снисходительности к врагам свободы. Но Робеспьер будет внимательно следить за тем, чтобы твое милосердие не заходило слишком далеко. Поверь, полиция в руках Робеспьера – лучше, чем в руках любого другого члена Комитета общественного спасения.

– Ты обвиняешь меня в снисходительности?! – вскричал Лежен. – Ты говоришь, что я милосерден к врагам свободы?! Да видел ли ты хоть раз тех, кого с такой легкостью заочно обвиняешь в страшнейших преступлениях?! Видел ли ты стариков, все преступление которых заключается в том, что они с неодобрением отнеслись к разграблению собора? Видел ли женщин, брошенных мужьями, сбежавшими за границу, чтобы встать под знамена принцев? Все их преступление состоит в том, что они были преданы теми, кто должен был защищать их! Видел ли ты матерей, оплакивавших старый режим лишь потому, что при короле у них был хлеб, чтобы кормить детей? Они тоже преступники, Антуан?

Сен-Жюст сидел, отвернувшись к стене и покусывая ноготь большого пальца.

– Ты считаешь их преступниками? Антуан! – крикнул Лежен, не дождавшись ответа на свои вопросы.

– Возможно, ты прав, Огюстен, – Сен-Жюст, наконец, повернулся к другу. – Мы караем слишком многих. Но опасность велика, и мы не знаем, куда именно ударить, чтобы уничтожить ее. Слепец, ищущий булавку в куче песка, неизбежно зачерпывает песок.

Он проговорил эти слова так просто, даже плечами пожал, расписываясь в полном бессилии перед превратностями судьбы, что Лежен растерялся. Почему Сен-Жюст не вспылит? Почему не выдаст ему арсенал готовых фраз и формул, против которых Огюстен уже приготовился сражаться? Почему не закричит, что Лежен говорит, как враг народа? Откуда это смирение, эта пассивная покорность обстоятельствам? И тут Лежен понял, что в словах друга содержался мимолетный намек, мысль, которая не была произнесена, но которую он уловил как бы «между строк»: Сен-Жюст признал поражение, согласился с тем, что ситуация зашла в тупик, и опустил руки.