Анатомия обмана - стр. 5
Мы и целовались-то всего пару раз… Но…
Кому я лгу? Зачем? Скажи она мне правду, я бы ждал такую, как она, и три года, и пять лет, столько, сколько бы потребовалось. Настолько девчонка забралась мне в мозг и сердце. Но Аня не признавалась до последнего. Даже её шестнадцатый день рождения организовывался под лозунгом — Анюта теперь совершеннолетняя. А на мне теперь клеймо на всю жизнь, что я чуть ли не педофил. И пусть между нами ничего интимного не было, но, кто знает, что могло бы быть, не услышь я впервые это обвинение от её матери.
— Чего скис? — выводит из пучины воспоминаний голос приставленного к нам следователя.
Прохоров отнюдь не горит желанием заниматься такой ерундой, как семейные разборки и домашнее насилие, но против моего отца не попрёшь — явился к нам в больницу как миленький.
— Мы, можно сказать, соседи. — хрипло выдыхаю я, глядя на кабинет гинеколога, куда отвели Аню. — Думаешь, отчим её… — голос надламывается.
— Я вообще не думаю. За меня будут думать факты и заключения специалистов, Максим.
На хера вообще такие люди идут в полицию? Ничего их не волнует и не цепляет… Хотя, наверное, так и должно быть, на всех жалелки и сострадания не хватит.
— …она же сказала, что ни в каких половых связях с отчимом не состояла. Чего ты так напрягся? Ты её вообще видел? Краля, которую вряд ли можно принять за малолетку.
Это Анька краля? С разбитым носом, синяком на скуле и рассечённой верхней губой, не говоря уже обо всём остальном — краля?
— Прохоров, ты бы лучше помолчал, если уж рот о фактах открыл. — стараюсь контролировать злость. — Ей семнадцать лет. Она по закону несовершеннолетняя, а ты сейчас прямым текстом даёшь оправдание мужикам, которых потянет на помоложе, ещё помоложе и ещё.
— А какой закон этим несовершеннолетним даёт право уже в свои пятнадцать бухать и детей рожать? — ухмыляется следователь, переступив с пятки на носок.
Злость подбирается к запредельной отметке.
Мне срать на всех тех, о ком говорит Прохоров. Пусть в пятнадцать, что хотят, то и делают! Они не должны быть шкалой и ориентиром при формировании мнения о подростках. Это всё не об Ане! Она не такая!
— Я попрошу у отца, чтоб тебя заменили. — говорю, сжав в карманах штанов кулаки. Желание врезать этому знатоку жизни в преклонном возрасте настолько велико, что я с трудом себя сдерживаю. — Ты понимаешь, что урод годами избивал своих детей? Если он не присунул несовершеннолетней свой хрен — это не снимает факта насилия. Он должен сесть и чем раньше, тем лучше.
Не знаю, что я мог бы наговорить ещё в порыве бессильной злости, но дверь неожиданно распахнулась.