Алмазный фонд Политбюро - стр. 35

– Господин Самарин, простите ради Бога, что сразу не предложил вам… Коньяк, кофе, чай? Пока мой шофер будет заниматься машиной, у нас будет время и кофе попить, и поговорить. Мне недавно привезли настоящий бразильский кофе.

Он знал – этот дипломат старой европейской выучки, чем купить голодного, оставшегося не у дел следователя. Уже забывший вкус и запах кофе, тем более настоящего бразильского, а не того суррогата из ячменя и желудей, который подавали летом семнадцатого года в кофейнях на Невском, Самарин непроизвольно кивнул головой, едва не подавившись при этом слюной.

– Я рад, что вы не отказали, – произнес Одье, и на его лице отразилось нечто, отдаленно похожее на улыбку. Окликнув Рыжего, который словно из-под земли появился в гостиной, он что-то сказал ему, и Рыжий скрылся за дверью.

Свежезаваренный кофе с пенкой на поверхности и заправленный тремя бульками французского коньяка действительно был замечательный, и Самарин даже глаза закрыл от удовольствия, отпив глоток. Хрустнул печеньем, которое вместе с кофе подал Рыжий, и, почти физически ощущая, как проясняются мозги, поинтересовался:

– Скажите, а что за погром был в этом доме? Насколько мне известно, семья Фаберже никакого отношения к евреям не имеет.

– Погром? – едва не поперхнулся Одье, но. Видимо, сообразив, что имеет в виду Самарин, спросил в свою очередь: – А вы что, ничего не знаете о том, что случилось здесь в октябре прошлого года?

Наслаждаясь запахом и вкусом кофе, отчего голова могла пойти кругом, Самарин только пожал плечами.

– О-о, в таком случае вы многое пропустили, – со скорбной усмешкой на лице произнес Одье, – об этом в свое время говорил весь Петроград.

– Точнее говоря, весь дипломатический корпус?

– Можно сказать, что и так, но как бы то ни было, а шуму было много. И, насколько мне известно, это дошло даже до Москвы, я имею в виду Совнарком.

– Даже так? Это уже действительно интересно.

– «Интересно», – саркастически усмехнулся Одье, – а мне вспоминать об этом страшно. В общем, буквально на третий день после налета на посольство Норвегии примерно то же самое случилось и с нами. Но это уже было солнечным днем, да и налетчики имели на руках мандаты Петроградского чека.

Как бы ни относился к питерским чекистам Самарин, но в подобное невозможно было поверить, и он поначалу даже подумал, не затаил ли на них злобу швейцарский дипломат.

– А вы, случаем?..

Эдуард Одье понял его с полуслова и даже руками замахал, открещиваясь от столь кощунственного наговора.

– Что вы! Упаси бог, чтобы я стал возводить на господ чекистов напраслину.